– Вперед!..
Несколько отчаянных гребков – и мы, наконец, почувствовали под ногами надежную каменную твердь. Когда над головами навис портал тоннеля, я протащил инсургентку еще немного вглубь и торопливо попросил принцессу:
– Подержите голову, чтобы не захлебнулась. Я сейчас.
Грегорика кивнула и подставила плечо, а я развернулся и, тяжело тараня воду, бросился обратно. Наших оставшихся спутниц как раз проносило поперек портала. На телохранительнице висели выбившиеся из сил отличница и Алиса, поэтому даже самые отчаянные ее гребки ногами едва продвигали троицу к спасительной цели. Помогло только то, что течение здесь замедлилось, медленно вращаясь в образованном углом скалы улове. Брунгильда протянула руку, наши пальцы сплелись, и я почти лег на спину, толкаясь ногами и волоча девушек за собой под гулкие своды.
Дно широкого круглого тоннеля плавно повышалось, и, если у обреза мне было по грудь, то ярдах в десяти дальше темная спокойная вода плескалась по щиколотку, а еще дальше начиналось сухое дно. Диаметр забетонированной трубы составлял метров семь, не меньше, и плеск и кашель, с которым мы на четвереньках, волоча неподъемные ноги, ползли из воды, наполнили тоннель долгим множественным эхом.
Первым делом я взялся приводить в чувство инсургентку. Ее опять тошнило проглоченной за время сумасшедшего плавания водой, но она явно была жива и дышала – уже хорошо. Поддерживая сотрясаемое спазмами тело, я оглянулся на остальных. Алиса и отличница – как ее назвала принцесса, Весна? – тоже бессильно распростерлись на холодном бетоне, кашляя и отплевываясь. Надо полагать, нахлебались не меньше. Принцесса заботливо склонилась над ними, а Брунгильда, наоборот, встала и решительно двинулась обратно в воду. Остановившись за несколько шагов до обреза портала, она принялась всматриваться куда-то вверх. Когда инсургентка задышала ровнее, я тоже поднялся, качнулся, едва удержав равновесие, и присоединился к телохранительнице.
– Где он? Вы видели?
Она молча указала рукой. Прищурившись, я рассмотрел, как торчащие далеко вверху из-за обреза противоположной скалы кусты закачались из стороны в сторону и успокоились. Чудовище явно отказалось от мысли повторить наш безумный прыжок и отправилось восвояси.
– Ага, испугался. Логично – его бы унесло вниз без остановки, даже если он умеет плавать.
Брунгильда покосилась на меня и вдруг негромко заметила:
– Думала, ты решил покончить самоубийством. Это было опасно.
– Но что еще оставалось? К тому же, я увидел тоннель сверху и решил рискнуть. Знать бы еще, куда он ведет.
– Удивительно, что отсюда тоже не хлещет вода, – добавила подошедшая сзади принцесса. Поражаясь буйству стихии под правой частью плотины, она ошеломленно покачала головой. – Никогда бы не смогла представить себе такую мощь. Там, справа… плотина треснула или случилось что-то еще?
– Надо думать, после катастрофы турбины продолжали работать, но за прошедшие годы роторы разболтались. Рано или поздно их прорвало и снесло с фундаментов. Вода разрушила турбинный зал и теперь просто бьет через напорные водоводы напрямую. Перепад высоты большой, а озеро – огромный резервуар. Видимо, расход воды здесь и раньше, до того, как построили гидроэлектростанцию, был очень большим.
– А те дыры в плотине наверху? – указала она на пролом, в который мы скатились. Следом за ним виднелся еще один такой же, прежде чем гребень плотины упирался в левый берег.
– Скорее всего, это получилось в половодье, когда вода пошла поверх, через гребень. Повезло, что мы не попали в такое время – выплыть было бы невозможно.
Передернув плечами, принцесса обернулась, вглядываясь в теряющееся во тьме жерло тоннеля.
– Почему же он сухой? Зачем нужна такая труба, если не для воды?
– Осмелюсь предположить, что через тоннель отводили воду, пока строилась главная плотина. Потом его наверняка закрыли, чтобы поднять уровень озера, и с тех пор не использовали. Или, может быть, открывали лишь для сброса талой воды.