Даже не успев остановить машину, я снова нажал на газ. Ярдов пятьсот всё было тихо, но когда мы поравнялись с потянувшимся слева длинным, но невысоким кирпичным цехом, из его давно выломанных широких ворот выскочили сразу два чудовища. Дистанция была слишком мала; несмотря на немедленно включённую заднюю передачу, Брунгильда успела поразить снарядом только одного краба, а второй шустро вильнул в сторону. Герт не смог повернуть правую пулемётную башенку влево настолько, чтобы попасть по нему, и добежал до танка. Броня загудела от размашистых ударов – чудовище принялось без разбора колотить по башне и левому борту тяжёлыми клешнями. Потом машина внезапно качнулась под испуганный взвизг Алисы. Левая гусеница обо что-то затормозилась, я инстинктивно прибавил газу и снаружи донёсся отвратительный хруст и болезненный рык. Прильнув к триплексу, я увидел, как краб остановился и завертелся на месте, а когда танк отъехал ещё на пять метров назад, Брунгильда сумела поймать цель опущенным до предела стволом и выстрелила. Снаряд попал в крышку панциря сверху и наискосок, снова пронзив чудовище насквозь и выбив из мостовой ослепительные искры. Краб грохнулся на брюхо как подкошенный, и на асфальт потекла чёрная кровь.
– Готов! – рявкнула наводчица, а принцесса быстро спросила:
– Что это было?
Приоткрыв лючок, я высунул голову и понял причину:
– Засунул клешню в гусеницу, видать, пытался опрокинуть. Но зря, конечно – её расплющило и оторвало.
– Это хорошо. Но с закрытым люком и через приборы наблюдения отсюда почти ничего не видно! – пожаловалась Грегорика. – Как же танкисты видят врага в бою через эти крошечные стёкла?
– Видят плохо. Но вы всё равно не высовывайтесь, чтобы не попасть под удар. Помните, как второй краб прыгнул на нас сверху? Да и птеродактили вполне могут подловить, пока мы заняты крабами, и долбануть сверху, когда вы на них не смотрите.
Раньше я не замечал за собой способности к сглазу, но то, что произошло в следующую минуту, заставило пожалеть о сказанных словах.
Не успел танк двинуться вперёд, как в смотровом лючке мелькнула какая-то тень, и машину сотряс мощный удар – она даже присела и тяжело закачалась на пружинах и рычагах подвески. На лобовой лист прямо перед моими глазами со скрипом опёрлась шипастая членистая лапа, заканчивающаяся массивным костяным когтём.
– Сверху прыгнул, с крыши! – крикнула телохранительница.
– ...Грегорика цела?! – завопил я.
– Д-да, только немного стукнуло люком... – ответила к великому моему облегчению принцесса, но Брунгильда немедленно её перебила:
– Не могу повернуть башню: слишком тяжёлый!
Словно радуясь своей находчивости, устроившее засаду на крыше цеха чудовище покрепче зацепилось членистыми ножками за корпус и башню, одновременно врезав свободной клешней куда-то по корме.
– Я тоже его не вижу! – крикнул Герт. – Погодите, попробую вытащить огнемёт, и жигануть из люка...
– Не вздумай, на нас же потечёт! – прервал его я. – Лучше держитесь!..
Воплощая мгновенно пришедшую мысль, моя нога нажала на газ, а рука задёргала рычагом переключения передач, разгоняя танк. Он шёл тяжело, сказывались дополнительные десять тонн веса, но, всё же ускорялся. Когда стрелка спидометра показала 30 километров в час, я резко нажал на тормоз. Машина клюнула носом, ударив о мостовую перегруженной передней частью корпуса, и проползла несколько ярдов, скрежеща намертво зажатыми гусеницами. Не удержавшись, Алиса с Весной навалились на мои плечи сзади, и кто-то пискнул, приложившись о металл – но не удержался и краб. Резкое торможение заставило массивную тушу сорваться с танка и швырнуло на мостовую. Верхняя крышка его панциря загромыхала по булыжнику, у меня перед глазами возникло брюхо более светлого оттенка и сложное переплетение членистых лап, выходящих из него по бокам. Они отчаянно били по воздуху, пытаясь зацепиться когтями за какую-то опору, чтобы перевернуть хозяина обратно. Не дожидаясь этого, я снова нажал на газ и протаранил членистоногое чудовище. Панцирь отчётливо хрустнул от удара, его проволокло по мостовой и ударило о кирпичную стену цеха. Стена затряслась, сверху посыпались осколки стекла, а я до упора нажал на акселератор. Под протяжный жалобный рык и треск ломающихся ножек танк заскрёб гусеницами и наполз на краба, придавив его всем весом. Панцирь не выдержал и треснул, из трещин обильно потекла какая-то тёмная дурнопахнущая жижа.