Красивые брови телохранительницы сдвинулись, и она нервно прикусила нижнюю губу. Однако, судя по написанной на лице решительности, Брунгильда готова была лечь костьми, но не допустить, чтобы госпожа подвергала свою жизнь опасности. Мне вдруг показалось, что на уме у неё было что-то ещё, хотя она почему-то не хотела или не могла озвучить свои аргументы сверх того, что уже сказала.
– Тогда я пойду, – вдруг вмешалась Гейрскёгуль. По непроницаемому лицу скандинавки нельзя было сказать, что у неё на уме, но это оказалось кстати, поскольку несколько сбило с мысли принцессу, которая, казалось, уже была готова сгоряча наговорить верной телохранительнице таких вещей, за которые её потом самой было бы стыдно. Раздоры нам сейчас были совершенно ни к чему, и я уже открыл, было, рот, чтобы остудить страсти, когда меня опередил Герт:
– Нет, Гулька, останься лучше здесь. Если там прячется какая нехорошая тварь, то мы с визгом прибежим обратно, и кто же ей тогда вломит?
– Верно. Да и Брунгильда на самом деле права, – разматывая и накидывая на плечо длинную ленту, я заговорил, стараясь звучать рассудительно, чтобы остудить горячие головы. – Действовать здесь как на мельнице нельзя – чисто с тактической точки зрения. Оставить Весну, Алису и Софию одних будет неразумно, вы и сами прекрасно понимаете. Если стоит задача провести разведку, то резерв, который прикроет нас в случае чего, совершенно необходим. И это некому сделать, кроме вас с Гейрскёгуль.
Прозвучало достаточно убедительно, и, кажется, чувство долга взяло в принцессе верх над желанием повоевать. Поэтому она лишь разочарованно насупилась и фыркнула тоном ниже:
– Вы будто сговорились.
– Это чистая логика. Да и не факт, что мы найдём что-то интересное. Хотя, если так, то я вас обязательно позову.
– Хорошо-хорошо. Только не задерживайтесь надолго, чтобы мы не волновались.
– И не лезь на рожон!
Махнув напутствовавшей меня из водительской будки Алисе, я спрыгнул вниз и взял увесистое оружие, пристроив его на ремне так, чтобы можно было стрелять от бедра. Герт, пыхтя, взвалил на спину три баллона, соединённых рамой в единое целое, держа наперевес ружье со сложенными сошками, подключённое к ним коротким шлангом. Глянув на Брунгильду, без лишних слов занявшую место авангарда, я бросил ему.
– Держись за мной, и не забудь предупредить, когда будешь жарить.
– Хе-хе, ты сам заметишь – ежели чего, будут печёные крабьи ножки.
Поднявшись на массивный стилобат по широким ступеням и войдя в тень высокого портика, мы оказались перед массивными дверями тёмного, потрескавшегося от старости, но ещё прочного дерева. С первого взгляда мне показалось, что придётся искать какой-то другой вход, но бронзовые петли, как ни удивительно, сохранили работоспособность. Потянув втроём со всей силы за позеленевшую ручку, мы сумели приоткрыть дверь наполовину, прежде чем она намертво застряла. Брунгильда включила фонарь, и узкий луч рассёк тёмное пространство короткого поперечного тамбура. Сверху свисали лохмотья пыльной паутины, и мне на память внезапно пришло детское воспоминание о том, как я забрался в древний платяной шкаф, обнаружив там целое гнездо виргинских пауков. Поёжившись, я уже представил, как неприятно будет снова бродить в темноте, когда телохранительница всем телом навалилась на створку второй двери, на которой обнаружилась табличка «вход», из-за которой хлынули бледные лучи рассеянного света.
Нашим глазам предстала широкая лестница белого мрамора, полого уходящая вверх между стен, облицованных полированным чёрным камнем. Свет падал откуда-то сверху, отражаясь от белоснежного, украшенного лепниной потолка. Многократно усиленное эхо наших осторожных шагов вернулось откуда-то издалека, но никаких других звуков слышно не было. Брунгильда сразу подёргала ручку двери, ведущей в какое-то боковое помещение, но так не открылась. Миновав деревянные стойки гардеробов, в которых на вешалках, с которых даже не облезло хромирование, замерли бесчисленные деревянные плечики с бирками, мы двинулись вверх по ступеням, крытым выцветшей красной ковровой дорожкой. Покосившись на своё отражение в зеркальной тёмной стене, я вытянул шею, всматриваясь вперёд. За идущей над лестницей по периметру второго этажа балюстрадой, украшенной колоннами красивого розоватого камня и увенчанных плафонами светильников, мог в принципе скрываться кто угодно, и я перехватил вспотевшими от напряжения ладонями пистолетную рукоять и дырчатый кожух пулемёта, поводя приподнятым вверх стволом.