– Снежанка, любушка, сердце мое!..
Отвергнутый танкист застонал, закрыл лицо руками и упал на колени, а Алиса, завороженно наблюдавшая эту сцену, проговорила:
– Вот это да!.. Я думала, такое только в синематографе бывает!
– И в дамских романах, – поддакнул я.
– А жизнь-то, оказывается, еще интереснее и романтичнее театра…
– Еще бы, друг Горацио.
– Иронизируй, иронизируй. Но и тут как в жизни – одним вдруг валит счастье, а другие остаются с носом.
Алиса шагнула вперед и сочувственно похлопала Герта по плечу.
– Ну-ну, не переживай!.. В другой раз и тебе повезет.
Тот, всхлипнув, пробурчал:
– …Несчастливец же я!.. Сколько ж ухаживал, пряников перетаскал! Э-эх, ни в жисть ее не забуду… – и вдруг замолчал, переведя глаза на Алису. Его брови начали ползти вверх, а взгляд приобрел странное выражение. Подруга вздрогнула, быстро отдернула руку и на всякий случай ретировалась. Мои же глаза как раз в этот момент упали на круглую решетку в полу, прикрывающую какое-то отверстие. Наступив на нее, я всмотрелся вниз – там оказался выложенный камнем глубокий колодец диаметром около четырех футов. Источник воды? Едва ли – ведь рядом река и сколько угодно чистой горной воды, которую проще всего доставлять по желобам. Поэтому я совсем не удивился, услыхав донесшийся со дна колодца человеческий голос.
Откинуть решетку оказалось нетрудно – ее запирал лишь небольшой замок, который поддался первому же удару найденным в чулане топором. Сбросив в колодец крепкую веревку, на конце которой было привязано ведро, я с натугой вытащил неожиданную добычу – девушку примерно моих лет или чуть старше. Она сильно исхудала, хотя и до того, как оказалась в заключении, скорее всего, выглядела поджарой и жилистой. Пучок темных грязных волос, увязанный на затылке какой-то проволочкой, высокие ботинки с металлическими пряжками, драная холщовая куртка цвета хаки. И совершенно бесстрашный взгляд. Оказавшись наверху, она осмотрелась и задержала взгляд на Герте, который все еще переживал крушение своих романтических надежд.
– Эй, я тебя знаю, – проговорила незнакомка хрипловатым простуженным голосом. – Видела у барона Вака.
В ее гардалингве чувствовался какой-то незнакомый акцент, кажется, северный. Хм. Где-то я такое слышал… похоже говорили рыбаки из Нантакета, потомки эмигрантов из Скандинавии.
Несчастный Герт поднял голову, смерив пленницу мрачным взглядом.
– Погоди, это ж когда ватага Дагфинна Скут-Ягера проходила нашей магистралью? Дай-ка вспомню… месяца полтора как?..
– В точку, – лаконично подтвердила незнакомка.
– Так, выходит, вы тоже к Ейнаугигу попались в лапы? Туда шли или обратно?
– Обратно. Чтоб ему заплесневеть, паршивому псу, – выругалась девушка.
– Хм, – с долей сочувствия хмыкнул Герт. – И много несли?
– Мало. Это нас и сгубило.
– А где же прочие ваши?
– Скут-Ягер слишком долго запирался. К счастью, он раскололся раньше, чем дело дошло до меня.
В самом деле, на лице девушки виднелись следы побоев, губа свежерассечена – но она могла похвастаться хотя бы тем, что осталась живой. Судьба ее спутников, если помнить о том, как одноглазый атаман пополнял свою коллекцию черепов, вызывала большие опасения. Герт покачал головой, оценивая выверт судьбы:
– Не слышал тогда, как тебя называли.
– Гейрскёгуль. А это кто? – северянка, в которой нетрудно было узнать резкую и самостоятельную родственницу Брунгильды – хотя бы по духу – перевела прозрачные глаза на меня.
– Либерийцы, – махнул рукой танкист. – Как там тебя, Золтан? Расскажи ей сам, коли охота.
– Слишком долгая история. Лучше в другой раз, – ответил я, оглядываясь назад. Пора было возвращаться в центральный зал, где Грегорике, как командиру нашей экспедиции, предстояло решить судьбу тех, кого мы нашли в разбойничьем лагере.
Это была непростая задача. С пленницами и рабами, которых разбойники заставляли трудиться на обустройстве лагеря и прочих тяжелых работах, или назначали на продажу – это значит, что в Гардарике процветает торговля людьми? – проблем не возникало. Жители близлежащих деревень и хуторов, захваченные в плен бандой Ейнаугига, когда та только что пробралась в эти края – несколько месяцев назад – смогут вернуться домой или найти приют у родственников хотя бы в Велких Домах. Но наложницы с детьми и рабы, которые попали к бандитам раньше, возможно, несколько лет назад или далеко отсюда, которым некуда возвращаться?.. Что делать с ними? Можно понять их панику и отчаяние – теперь они остались совершенно одни, лишившись своих, пусть и нелюбимых, мужчин и кормильцев. Одни они, конечно, не выживут – ведь это ущелье разбойники выбрали лишь потому, что его легко оборонять, но жить здесь невозможно, на каменистой почве и в вечной тени даже огород не развести. Оставить их в деревне? Но каково наложницам будет смотреть в глаза вдовам крестьян, убитых этой ночью? Как крестьяне отнесутся к бастардам разбойников, разоривших деревню?