– О да! Я не могла поверить своим ушам. Появись Пенко в столице, на него бы устроили настоящую охоту.
– Правда? Неужели можно самостоятельно достичь такого уровня мастерства?
– Нет, конечно! Но он рассказал, что учился у настоятеля расположенного относительно недалеко собора.
– Вот как? Не подумал бы, что здесь сохранилась даже некая религиозная структура... – удивился я. Потом, бросив на Грегорику короткий взгляд, и стараясь не показать любопытства, заметил: – Не знал, что вы и еще и музицируете.
– Немного. До таланта Пенко мне как до Луны. Хватает лишь на то, чтобы по достоинству оценить его игру и... великолепный инструмент. Прекрасная скрипка из Кремоны, работы Бергонци, очень старая... – Грегорика извлекла еще одну длинную дрожащую ноту, и на ее лицо набежала печальная тень. – ...Да, конечно же. Наследие погибшей Гардарики...
Очевидно, она имела в виду, что инструмент такого класса едва ли попал бы в руки обычному крестьянскому пареньку, если бы не катастрофа, смешавшая все карты и оставившая скрипку на произвол судьбы.
Задумавшись, принцесса снова повела смычком, и в шум барабанящих по крыше капель вплелась тихая нежная прелюдия... Брунгильда вдруг подняла голову и выпрямилась, а принцесса, остановившись, едва слышно проговорила, устремив взгляд на последние отблески заката, тонущие в косматых тучах.
– Этот дождь... да, он почему-то заставил вспомнить тот день, – Грегорика оглянулась на Брунгильду со странным выражением на лице. Возможно... это была жалость? Или сочувствие? Потом принцесса вдруг наклонилась ко мне, понизив голос.
– Наверное, вам покажутся странными такие перепады настроения, но... Золтан, вы не откажетесь выполнить мою просьбу? Будьте так добры, пригласите Хильду на танец. Эта мелодия у нас с ней связана с очень глубокими переживаниями... и та боль, она так и не прошла... осталось много недосказанного. У меня почему-то возникло чувство... да, кажется, время пришло. Сыграть сейчас могу только я, поэтому – прошу вас!..
Пригласить грозную телохранительницу на танец?.. Ничего себе! Конечно, в последнее время она стала относиться ко мне несколько мягче – вспомнить хоть бесценный подарок в виде сапог – но затевать с ней извечную игру мужчины и женщины, для которой и придумали танцы, казалось попросту невозможным. Впрочем...
Брунгильда оперлась спиной на резной столб, сложив руки на пояснице. Телохранительница профессионально делала вид, что ее здесь нет, но на ее лице было вовсе не привычное холодно-настороженное выражение. Соболиные брови чуть приподняты, глаза, выражающие легкое смятение, расширены – казалось, она неуверенно вслушивается в себя, пытаясь найти причину непонятной тревоги.
– Прошло уже восемь лет... – тем временем продолжала свой рассказ Грегорика. – Тогда все еще было хорошо, и Хильда все время проводила со мной. Единственная ровесница среди слуг... мы быстро стали тайными подружками. Я учила ее танцевать, слушала ее рассказы. В тот день, когда все рухнуло… моя мама… и ее отец… я была не в себе, убежала от всех, куда глаза глядят... помню, мы вдруг оказались в заброшенной оранжерее. Там стоял патефон и пластинки, а среди них – медленный вальс Штрауса. Мы почему-то танцевали с ней под шум дождя и плакали… и я постепенно пришла в себя. Поняла, что надо жить дальше. Вряд ли, конечно, мне удалось облегчить тяжесть на сердце Хильды, но с того дня она стала для меня намного ближе... и тем больнее было, когда нам пришлось расстаться...
Голос принцессы сделался едва слышным, она моргнула, словно отгоняя слезы.
– К-конечно, ваше... Грегорика. Я сделаю все, что пожелаете!
– Я знала, что вы не откажете, Золтан. Вы очень добрый человек...
Не поднимая глаз – наверное, стесняясь мокрых ресниц – Грегорика подняла скрипку, пристроив ее на тонкой ключице. Уверенное движение смычка – и над опустевшей площадью поплыли плавные переливы вальса.
Собрав всю свою храбрость, я шагнул к замершей Брунгильде, точно превратившейся в кариатиду.
– Позвольте... позвольте пригласить вас на вальс!..
Брунгильда вздрогнула от неожиданности – странно, неужели она не контролировала обстановку, как всегда? – и подняла на меня удивленные глаза.
– ...З-зачем? – с легкой запинкой уточнила она. – И почему вдруг на «вы»?
В самом деле, мы ведь уже перешли на «ты» – я и позабыл от волнения. Но ответить на вопрос оказалось нелегко. Имею ли я право выдать намерения Грегорики?.. Впрочем, секунду спустя, устремив на принцессу широко раскрытые глаза, телохранительница догадалась сама.
– Да... я поняла.
– И?..
Как ни странно, она опустила свою ладонь на мою – пожалуй, слишком напряженную – руку.