Оказывается, во вчерашней просьбе доставить в деревню вагон с трофеями, который я оставил вместе с прочими притянутыми из бандитского ущелья вагонами рядом с домиком бабушки Вадомы, заключался дополнительный смысл. Помимо изрядного запаса награбленной бандой Ейнаугига провизии, там оказалось немало тюков с мягкой рухлядью: тканями, мехами и одеждой. Львиная часть трофеев предназначалась крестьянам – они-то и занимались погрузкой, причем с большой охотой – но кое-что перепало и нам. Сам я обратил внимание, прежде всего, на хорошие овчинные спальные мешки, прочную палатку из прорезиненной ткани и такие же плащи-дождевики, а вот девушки позаботились и об одежде. Ласкающие глаз, но слишком легкие бальные наряды, безусловно, не продержались бы еще и нескольких дней, учитывая, что их носительницам пришлось бегать, прыгать с парашютом, плавать, сражаться и выполнять тяжелую и грязную физическую работу. Поэтому Брунгильда деловито проинвентаризировала трофейный – и, надо сказать, весьма богатый – гардероб, собранный запасливыми разбойниками. Там имелось немало роскошных шелковых и бархатных платьев, но телохранительница холодно отбросила их в сторону. Результат ее выбора как раз и можно было наблюдать сейчас на принцессе. Судя по всему, покойный Одноглазый обладал последовательным, хотя и изрядно извращенным вкусом, склоняясь не только к садизму и некрофилии, но и к милитарным мотивам. Где именно он раздобыл эти мундиры, осталось неизвестным, так же как и их назначение. Если вы спросите меня, то я бы предположил, что в его лапы попал гардероб женского военного оркестра – уж слишком изящными и броскими выглядели эти мундирчики яркоголубого тонкого сукна, украшенные многочисленными шитыми золотом позументами, эполетами, аксельбантами и лампасами. Впрочем, несмотря на чрезмерное количество украшений, эта униформа оказались вполне практичной, и уж конечно, самой подходящей для девушек одеждой, которая здесь нашлась. Альтернативой могли стать разве что деревенские долгополые платья с многочисленными нижними юбками, которые, конечно, современные либерийки сочли замшелым нонсенсом.
Как бы то ни было, принцесса в новом мундире смотрелась еще выигрышнее, чем в бальном платье. Неведомые гардариканские портные ориентировались не на мешковатые боевые одеяния последней войны нашего, двадцатого века, а на традиции эпохи блестящих галунов, начищенных кирас и киверов – парадного девятнадцатого века. Высокий стоячий воротник, застегнутый на лебединой шее Грегорики, придал ей еще более строгий, но и уверенный вид. Брунгильде, естественно, мундир пошел ничуть не хуже – она явно была рождена для того, чтобы носить форму. С Весной получилось не так хорошо – размеры того десятка мундиров, которые нашлись в закромах разбойников, ей не очень подошли. Видимо, в оркестр записывали девушек с выдающимся экстерьером – высоких и стройных. Китель она для себя все же подобрала, но как ни подвертывала лосины – ничего не получалось. Поэтому Весна, которая сейчас снова тихо сидела возле радиостанции на месте заряжающего, надев наушники и выслушивая эфир, так и осталась в своей клетчатой школьной юбке.
Впрочем, сам я тоже не остался в накладе – в одежном развале обнаружилась крепкая кожаная куртка и рабочие шаровары из плотного хлопка со множеством удобных карманов, скорее всего, летная – но одновременно представляющая собой идеал для танкиста. Теперь мне был не страшен ни дождь, ни холод, и настроение, соответственно, оказалось весьма бодрым; я уверенно работал рычагами и педалями, прислушиваясь к словам спутников.
Грегорика, временами отбрасывая со лба волосы, которые трепал холодный западный ветер, задумчиво слушала Герта, рассказывавшего про местные дела.
– Велкодомцы эти пожмотничали надельчики свои объединить в общие поля, да и личный скот в общественное стадо отдавать не возжелали. Хотя – чего бы лучше? Запахать тоже можно было б раза в два против нынешнего.
– А во фрайтальской коммуне именно так?
– Еще бы! Предки-то поголовно шахтеры были, но сейчас у нас куча классных агрономов, понастроили теплиц – два урожая иногда снимают. В общем, не голодаем, конечно. И школа у нас, и врачи есть. Потому, как раз, что все трудятся сообща, а не каждый свою делянку ковыряет. А то бы деградировали давно, навроде этих вот неграмотных бирюков. Хотя и еще хуже их есть; вон, в стороне Пфорцхайма сектанты какие-то живут, те вообще кромешные мракобесы – до сих пор ведьм жгут!