Сделав пару разминочных глотков, я должным образом отрешился от мира и вознамерился перейти к попыткам, идущим в зачет, когда позади часто простучали чьи-то торопливые шаги, и мне в бок врезалось что-то небольшое, но очень быстрое.
Поперхнувшись и закашлявшись пенными пузырями, я чудом спас кувшин – подняв его повыше. Но брага все же оросила щедрым дождем и меня, и утоптанную землю под ногами, и Алису – с разбегу врезавшуюся в меня и с плачем повисшую на шее.
– Золтик, ты живой!!!
– Пхе!.. Кху-кху-ху…
– …Я думала, тебя убили, дурака!.. Уехали в темень, а потом эти жуткие залпы, зарево на все небо!..
– Кхо-хо-хо…
– ...Я бегу, а там всюду мертвецы, дома горят – ужас!!! И в ручей плюхнулась, извозилась вся!
– …Да так тебе и надо! Пусти, глупая, задушишь же!..
– Не пущу!..
– Погоди… но как ты сюда попала?!
Наконец-то прокашлявшись, я попытался оторвать мокрую и грязную Алиску, но она вцепилась еще крепче и даже обхватила меня ногами – ну просто клещ какой-то! Зажмурившись и брызгая слезами, она отчаянно рыдала:
– Прости, прости, прости!!!.. Я не хотела тебя бросать, но только вот испугалась очень! Ужасно перетрусила!..
– Так ты за нами, что ли, бежала? По лесу, впотьмах?..
Представив себе Алису, пробирающуюся в тех дебрях, по которым и мы с трудом прокладывали себе дорогу к деревне, я передернул плечами: это было совершенно не в стиле моей вредной подруги детства. И тем большее восхищение ей я почувствовал. Помчаться вот так, в ночь, неизвестно куда, только из-за того, что испугалась за меня – честно говоря, я не думал, что она на такое способна.
– Сама не знаю, как добралась! Прости меня, Золтик!..
– Да ладно, ладно, прощаю! Было бы, вообще-то, за что.
– Как это – не за что?! – возмущенно всхлипнула Алиса. – Я же… я же вела себя как… как… стерва! Проклятая эгоистка!.. Боялась только за себя, а когда вы отправились спасать людей, еще пыталась вас отговорить!
Мне осталось только пожать плечами.
– Что делать, иного я от тебя и не ждал.
Алиса возмущенно стукнула меня кулачком по макушке
– За стерву меня держишь?!..
– Нет, просто знаю, что уровень сочувствия к ближнему у тебя пониженный. Привык жить с этим.
В ответ на это не слишком-то лицеприятное заявление подруга лишь шмыгнула носом. Сейчас для нее было достаточно, что ее простили.
Впрочем, не все так считали. Из-за спины раздался укоризненный голос Грегорики:
– Как можно быть таким непринципиальным? Вы же портите ее, Золтан. Нельзя потакать подобным недостаткам!
– Легко вам говорить, ваше высочество. Я знаю, что весь мир переделать к лучшему мне не под силу. Поэтому стараюсь не разбрасываться, а сосредоточиться там, где могу хоть что-то сделать.
– Даже если вы способны на большее, вы не узнаете, если не станете пытаться, – холодно заметила принцесса. Однако когда она обратилась к Алисе, ее голос зазвучал мягче. – Хотя я должна признать, что мое мнение о госпоже Саффолк изменилось к лучшему. Похвально, что в вас проснулась совесть, Алиса. Извлеките урок на будущее.
Как правило, на подобные нотации Алиса отвечала весьма едко, но в этот раз лишь кивнула, еще раз шмыгнув носом и звучно высморкавшись в мой многострадальный сюртук. Улучив момент, я все же поставил ее на землю.
– Надеюсь, на хуторе бабушки Вадомы все хорошо? – уточнила Грегорика. – Как себя чувствует София? И как вы нашли дорогу, кстати?
– По следам от гусениц бежала, найти было нетрудно… хотя и страшно. Никогда раньше не была в лесу ночью. Там эти самые, ну, филины – они ухают!.. И еще в кустах кто-то шуршит. Думала, помру от страха!.. – тяжело дыша, поведала Алиса. – А так там все тихо. Ну, мы спрятались в лесу, но дети пищали, так что толку с этих пряток было нисколько, и мы вернулись в дом. Певичка наша кашляла, как обычно. Но тоже со мной зачем-то вылезла на крыльцо, когда вы там начали стрелять и громыхать. А уж потом, когда полыхнуло – словно вулкан!.. – я про все забыла, решила, что вам конец… и помчалась. Сама не знаю, что на меня нашло... – она потерянно опустила лицо.
Мне осталось лишь удивленно покачать головой и сунуть ей под нос кувшин с брагой.
– На-ка, освежись.
Жадно сделав пару глотков, она все же осталась верна себе – аристократически сморщила носик, под которым остались пенные разводы:
– Тьфу, что за кислятина!..
– Усы вытри лучше, – заметил я, и, устало опустив плечи, уселся на ступеньку. Крестьяне вокруг не теряли времени даром: в конце улицы тушили горящий дом, детишки носились во все стороны, гоня кудахчущих кур и устраивая загонную охоту на разбежавшихся поросят и коз.