Алиса и Весна вызвались съездить вместе со мной на хутор. Я не стал повторять ночной маршрут по лесу, а двинулся более длинной, но более ровной дорогой вдоль железнодорожной ветки, ведущей к малым геодезикам.
Танк плавно покачивался на сгнивших шпалах, перенервничавшая Алиса, кажется, устроилась покемарить на сидении пулеметчика, а вот Весна зачем-то забралась в башню. Оглянувшись, я увидел, что она устроилась возле танковой радиостанции, смонтированной в нише, надела наушники и с отрешенным видом крутит верньеры, переключая диапазоны. Что она искала? Едва ли здесь, как в Либерии, эфир полон развлекательной музыки – впрочем, так проще поймать сигналы, которыми обмениваются спасатели, которые наверняка уже спешат на помощь потерпевшему крушение «Олимпику». Или Весна ловит что-то другое? Кстати, надо бы расспросить ее о таинственном аппарате, который я мельком видел в грузовом трюме: что же все-таки он собой представлял? Загадка, прячущаяся в нашей очкастой отличнице, так и оставалась нераскрытой – она явно продолжала скрывать что-то... возможно, очень важное. Впрочем, имею ли я право допрашивать Весну или шпионить за ней? Возможно и да, ведь от этого может зависеть и моя собственная судьба. Но вот хочу ли я этого?..
Вывернув голову назад, я всмотрелся в фигурку девушки, примостившейся на откидном дырчатом сиденье заряжающего и извернувшейся так, чтобы дотянуться до панели радиостанции. Она совершенно забыла про неловкую позу, задравшуюся на коленках измазанную клетчатую юбку и свалившуюся с ноги самодельную сандалию – ну да, конечно, Весна завязала шнуровку ничуть не аккуратнее, чем заплетала растрепанную косу – она вся была там, в бесконечном, свободном, беспредельном радиоэфире. Ловя доносящиеся из старых, потрескавшихся наушников звуки, совершенно отрешившись от бренного физического мира, забыв про окружающие ужасы и опасности, девушка выглядела неким эфирным созданием: одухотворенным, возвышенным и таинственным. Попытка оторвать ее от дела выглядела бы настоящим кощунством.
Впрочем, дорога уже закончилась, и от притулившихся рядом с малым геодезиком избушек нам навстречу уже бежали бабушка Вадома и ребятишки. София, тяжело опираясь на перильца, всматривалась из-под ладошки против утреннего солнца. Мне показалось, или на ее лице тоже было написано облегчение?
Мы обернулись быстро. Жуткие ночные события уже немного отодвинулись в памяти, укрывшись милосердным флером забвения, и я уже с некоторым удовольствием поведал о них Софии.
– …Взорвали метаном купол у себя над головой?.. – недоверчиво переспросила она. – Нормальным людям такое в голову не придет.
– Кто бы тут выступал от лица «нормальных»!.. – возмутилась Алиса, уже забыв, что сама в сем славном сражении вовсе не участвовала.
– Ну, впрочем, я уже насмотрелась на ваши безумства, – проворчала София. – Вспомнить хоть разбитый дирижабль, хоть прыжки с водопада…
– ...Если б не эти безумства, тебя бы давно на этом свете уже не было! – отбрила Алиса.
– Да, это так, – инсургентка, как ни странно, кивнула, и на лице ее почему-то не наблюдалось привычно враждебного выражения. – С вами – точно на санках с горы: покатились, а где остановимся... кто знает?..
Вернувшись в деревню, мы застали Грегорику в корчме. Пахло яичницей и квасом. Разложив на массивном дубовом столе лист бумаги, она деловито чертила карту-схему, уточняя детали у столпившихся вокруг крестьян и совершенно не обращая внимания на плохо затертые темные следы крови на половицах. Заметив нас, она похлопала ладонью по скамейке рядом с собой.
– Садитесь скорее. Вы наверняка проголодались? Принесите им тоже чего-нибудь поесть, будьте добры! – крикнула она в сторону печи, и корчмарь в вязаной поддевке подобострастно закивал, подкинул поленьев в топку и загромыхал по железному поду закопченной сковородой.
– На хуторе все хорошо? Как вы себя чувствуете, София?
– Немного лучше, – ворчливо ответила инсургентка и мотнула головой в сторону площади, где громоздилась куча из десятка тел разбойников. – Смотрю, не все пережили эту ночь?..
– Увы, здесь развернулось кровопролитие, и нам пришлось сражаться изо всех сил, чтобы положить ему конец. Чуть позже я попрошу Золтана достать кислородный баллон и продолжить терапию, но сейчас всем вам нужно выслушать то, что я узнала.
Устало опустившись на лавку напротив Грегорики, я отхлебнул квасу из глиняной кружки и невольно залюбовался принцессой. Несмотря на тяжелую ночь (да и предыдущую тоже), она была свежа, бодра и сосредоточена. Машинально сдувая в сторонку выбившуюся прядь, она постукала карандашом по карте, и в глазах ее явственно горела искра, свойственная полководцам.