- И дело, соответственно, такое, - я заговорщицки понизил голос. - До меня дошли подтвержденные сведения о том, что антиобледенительная система омывания стекол ходовой рубки "Олимпика" заправлена тремястами литрами чистого спирта.
На лице матроса немедленно возникло уважение перед подобными техническими знаниями и деловитостью.
- Сам понимаешь, служивый, две недели сухого закона - это издевательство. Так что был бы премного обязан, если бы и мне перепала малая толика. Скажем, четвертушка. Окей?
Серебряный шиллинг, который слабо блеснул в колечке моих пальцев, оказал воистину гипнотическое действие.
- Две минуты, вашблагородие! - матрос повернулся кругом и припустил так, что только пятки засверкали. Проводив его взглядом, Алиса пробурчала:
- Каждый раз, когда передо мной открывается новая ступенька твоего морального падения, я считаю ее последней... и ошибаюсь.
- Крепись. Даже я не знаю, где нижняя площадка, - покровительственно похлопав ее по плечу, заявил я.
Пять минут спустя мы снова сидели за тем же самым столиком в ресторане. Поставив в ряд три чашечки на блюдцах, я разделил между ними прозрачную жидкость из бутылки зеленого стекла. Судя по отсутствию запаха, спирт не был испорчен глицерином, что, безусловно, было на пользу делу. Сначала "грязный" раствор. Подхватив часовой механизм испытанным, незаменимым пинцетом, также вынутым из рукоятки плоскогубцев, я опустил его в спирт и крутанул чашечку так, что она завертелась на блюдце, словно юла. Спирт, в котором струились кофейные разводы, запенился. Когда жидкость потемнела, я вынул механизм, продул, и перешел ко второй чашечке. Здесь кофейный оттенок был уже едва-едва заметен, а в третьей чашечке спирт остался совершенно чистым. Поднеся механизм к включенной электрической лампе, висевшей над столиком, я оставил его прогреваться и сушиться, после чего аккуратно промыл и корпус. Осталось вставить механизм обратно, собрать баланс и циферблат и вставить пружину.
Несколько оборотов заводного колесика, и секундная стрелка исправно двинулась по своему круговому пути под восхищенное аханье зрительниц. Выставив время по своим собственным часам, я с поклоном вручил часики Маркетте, на глазах которой блеснули слезы - теперь уже радостные. Приняв свою драгоценность обеими руками, она прижала ее к щеке, и дрогнувшим голосом проговорила:
- Я так... так вам признательна... господин Немирович! Вы не представляете, какой камень сняли у меня с груди...
Какие проблемы? С такой прекрасной, рельефной груди я готов снять любой камень, да и вообще, все что угодно! Помнится, речь даже зашла о поцелуе. Эх, поймать бы черноволосую красавицу на слове... но джентльмену не пристало, конечно...
- Чем же... чем же я смогу вас отблагодарить?.. - она смущенно опустила счастливые глаза.
- Как чем? Вы ведь уже договорились!.. - вдруг раздалось над ухом.
- Э?!
- Надо только найти уединенное местечко.
Я почувствовал, что меня неожиданно подхватили под руки. Цирцея и Алиса, лучась подозрительно радостными улыбочками, вынули меня из-за столика и стремительно повлекли в душистые заросли рододендронов. Черт, я же видел, как они шушукались о чем-то втроем. Что они задумали? Погодите... неужели?..
Вытаращив глаза, я завороженно смотрел, как Элиза деловито подталкивает в спину зардевшуюся Маркетту вслед за нами.
Нет. Постойте. Я как-то не совсем готов. Шутки шутками, и она мне нравится, конечно... но я вовсе не думал серьезно о том, чтобы сейчас ухаживать за Маркеттой... или за кем-то другим. Да и вообще, я бы предпочел действовать по собственной инициативе, а не так...
Цирцея наклонилась ближе, щекоча ухо жарким дыханием:
- Господин Немирович, нет... Золтан - вы ведь разрешите вас так называть?
- Д-да сколько угодно...
- Она невероятно благодарна, но смущается. Как благородный человек, вы наверняка будете не против, если мы завяжем глаза? Пожалуйста!.. Ради чести прекрасной дамы!
- Ну-у... если ради чести...
Черт, как-то это непривычно. И жалко, если честно. Маркетта так чудесно покраснела... а-а-а, куда деваться. С другой стороны, в поцелуе с завязанными глазами есть что-то еще более интригующее, чтобы не сказать декадентское... не то, чтобы я был сторонником извращений, но... хм...
Упала темнота. Шелковый шарфик, источающий аромат ландыша, мягко, ласкающе лег на лицо. Подружки выпустили мои локти, оставив стоять, слегка потеряв ориентацию, с неловко расставленными в стороны руками. Что же с ними делать? Заложить за спину? Будет выглядеть по-дурацки, скованно и формально. Попробовать протянуть вперед... но не напугаю ли я девушку демонстрацией хватательного инстинкта? Нет, лучше не стоит. Кто я, чтобы ее обнимать? Что я вообще сделал такого? Удивительно, все же. Откуда подобный энтузиазм? Не могу сказать, чтобы я строил ей глазки или даже завуалированно намекал, да и Маркетта никогда не выделяла меня среди других. Странное какое-то ощущение... возбуждение, удивление... и тяжесть застарелой вины, конечно же. Мда, от нее никуда не деться... хотя миновало уже три года...