Алиса пропала. Ее подруги, неловко глядя в стороны, пытались извиниться, и, чтобы не действовать им на нервы, я уже собрался откланяться, когда раздавшееся за спиной цоканье каблуков заставило меня оглянуться.
Лицом к лицу со мной стояла незнакомая девушка в наколке и короткой, выше колен, черной униформе с белыми оборками. Официантка? Нет, у них совсем другие форменные наряды. И не стюардесса из тех, что обслуживают жилые палубы. Скорее, чья-то личная горничная. Но что она делает в ресторане? Впрочем, кто бы она ни оказалась, я бы непременно запомнил ее, если бы хоть раз встретил на борту дирижабля - даже случайно. Девушка была из тех, кто невольно останавливает на себе взгляд, сколь угодно ленивый и пресыщенный.
Горничная была высока ростом, дюйма на четыре выше меня... нет, постойте, она на высоких каблуках, значит, на самом деле, всего на дюйм. Стройная, длинноногая, прямые и странно светлые, почти белые волосы стянуты в высоко поднятый густой пучок на затылке. Решительный и твердый, хотя приятно очерченный подбородок, широкий лоб и чуть приподнятые скулы. Холодные серые глаза смотрели на меня в упор из-под прямых бровей более темного, чем волосы, оттенка, и в них не чувствовалось ни следа подобострастности, свойственной горничным или официанткам.
- Соблаговолите пройти со мной, - проговорила она звучным голосом, в котором безошибочно чувствовалась сталь.
Это была не просьба - я понял моментально. Каким бы странным ни выглядело приглашение, почему-то не возникло ни малейшего сомнения в том, что отказ немыслим. Что произойдет, если я все же пренебрегу приказом... то есть приглашением? Почему-то при одной мысли об этом по спине пробежал холодок.
Да и с какой стати отказываться? В конце концов, что тут такого? Подумаешь, какая-то незнакомая горничная, наверняка по просьбе своего хозяина приглашает меня... куда? Может быть, спросить?
Покосившись на удивленные лица подружек Алисы и столпившихся поодаль остальных зрителей, я понял, что едва ли смогу поинтересоваться достаточно небрежно и с приличествующим моему более высокому социальному положению превосходством. Как бы голос не дал петуха... а опасливые расспросы заставят меня выглядеть вконец жалким и ничтожным.
Брови ожидающей ответа горничной сдвинулись, а взгляд, упершийся в характерный отпечаток на моей щеке, стал ледяным. Погодите, уж не думает ли она, что я из тех хлыщей, что имеют наглость прилюдно приставать к девушкам... боже мой, да она же наверняка видела, как я лапал Алису! Доказывай теперь, что то была сугубая случайность, и в мое обыкновение вовсе не входит...
Чувствуя, как начинают гореть уши, я смешался. Впрочем, сквозь стыд начало пробиваться раздражение. Нет, черт возьми, я никогда не одобрял тех, кто смотрит на прислугу свысока лишь в силу своего аристократического положения или, скажем, позволяет себе пощипывать горничных, не смеющих отбиваться. Но всему есть предел. Как можно одним лишь взглядом растереть человека, словно гусеницу? Дать понять, что она не ставит ни меня, ни прочих собравшихся, ни во что? Странно видеть такое, тем более на борту переполненного аристократами лайнера. Не удивился бы, если кто-то из спесивых дворян, задетых таким обращением, пожелал немедленно преподать гордячке соответствующий урок... недаром же в последнее время появилось столько мэйдо-фетишистов. Нет, погодите, куда это меня понесло?!
Не знаю, прочитала ли горничная по глазам мои трусоватые и не очень приличные мысли, но она явно поняла, что возражений не будет. Не говоря больше ни слова, она резко повернулась, взмахнув высоко заколотым на затылке длинным светлым хвостом, и зашагала прочь, отчетливо щелкая острыми каблуками-шпильками. Словно загипнотизированный, я двинулся за ней. Взгляд невольно скользнул по тонкой талии, длинным ногам, точеным щиколоткам, изящным ступням с высоким подъемом... Удивительно красивая девушка.
Горничная быстро покинула ресторанный зал, и мне пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать. По правую руку открылось обширное пустое пространство - одна из главных архитектурно-дизайнерских изюминок конструкции "Олимпика", "Хрустальный атриум" - зал, вмещавший стеклянный купол диаметром около двадцати ярдов. Не такой уж крупный размер, если брать наземную архитектуру, но расположенный на борту дирижабля, а, кроме того, еще и перевернутый, то есть направленный вершиной вниз... безусловно, купол впечатлял. Резкие отблески хрустального стекла, отражающего закатное солнце, заставили прищуриться. Моя провожатая, не останавливаясь, спустилась вниз по начинающемуся в боковой стене атриума трапу.