— Э! Знаете, что? — Он внезапно обрадовался. — А знаете, именно тем летом я впервые был с женщиной, с девушкой по-настоящему! Ха! Они удержали меня от хорошего морального влияния лагеря, и поэтому я совершил страшный грех! Почему-то это радует меня. Знаете, я не представляю, что было большим преступлением — неосторожное обращение с мебелью (с собственностью) или сексуальная связь с девушкой. Думаю, они бы не смогли решить. — Он засмеялся и сломал последнюю оставшуюся ножку стула. Внезапно мы оба поняли, что оргия разрушения закончилась. Ларри отобрал самые большие куски дерева, которые остались, и передал их мне с ритуальными почестями. — Вот, доктор, охотничьи трофеи! — Затем он повернулся, собрал обломки стула и выбросил их в мусорную корзину. Он усмехнулся, сделав жест большим пальцем, означающий, что все в порядке, и вышел. Я был истощен и на двадцать минут опоздал на следующую встречу.
Разрушение стула само по себе бессмысленно. Этот акт был древним ритуалом, первобытной драмой возрождения, бунтом против вещей и бытия, ориентированного на вещи, и бытия вещью. Акт разрушения стула утвердил Манифестом Ларри, что он больше не вещь, а живое существо со своей жизненной энергией. Очень удачно, что Лоренс получил новое имя, отмечающее его новое рождение, — Ларри.
11 декабря
Прошло немного больше двух лет с тех пор, как Лоренс с щеголеватым видом впервые появился в моем кабинете. Сегодня Ларри немного развязно сидел в кресле, жуя сигару, которую он забыл зажечь.
— На следующей неделе я еду в Нью Йорк, Джим. Это большое дело. Если я получу этот контракт, я плюну на все и возьму отпуск на четыре месяца, чтобы совершить кругосветное путешествие, о котором мы с Хелен мечтаем.
— Если работа позволит.
— Наплевать на нее. Работа будет идти своим чередом без меня. Раньше шла, и снова может.
— А что, если ты не получишь контракт?
— Тогда мы окажемся между молотом и наковальней.
— И тогда?
— Тогда мы с Хелен возьмем отпуск на месяц, отправимся в хижину Бенджамина и просто побудем вместе.
— Не такой уж плохой утешительный приз.
— Да, не правда ли? Хм-м. Я уверен, что мы получим контракт, но это больше не кажется мне делом жизни или смерти. Разве у меня трясутся поджилки?
— Трясутся?
— Нет, не думаю. Я просто знаю, что быть эффективной бизнес-машиной — «Ларри Беллоуз, первый приз» — это не то высшее достижение, которого я хочу.
— Я чего ты хочешь, Ларри?
— Я правда не знаю, Джим. За исключением того, что я хочу ощущать больше пространства в своей жизни, попробовать разные вещи — хорошие и плохие, — иметь время, чтобы почувствовать их и поговорить о них с теми людьми, которые много для меня значат.
— Вы дадите себе все это, Ларри? Пространство, время, возможность пробовать — вы позволите себе все это, наконец?
— Да, думаю, да. Мне не нужно бежать так быстро. И это приводит меня к тому, о чем мне не хочется говорить.
— М-м-хм-м.
— Я думаю, наступило время, когда я больше не буду приходить сюда. Нет, постойте, время тут ни при чем. Позвольте мне сказать иначе: я многое приобрел от этих посещений, Джим, и я много думаю о вас, но теперь я готов — и я хочу — двигаться самостоятельно. Хотя, возможно, вы найдете веские причины для возражений, но это мой последний визит.
— Я не нахожу серьезных возражений, Ларри.
— Да. Хм-м. Я предполагал, что вы это скажете.
— Минуту назад вы сказали, что многое здесь приобрели. Не могли бы вы подвести краткий итог?
— Не знаю, Джим… Хм-м. Трудно коротко сказать обо всем, через что я прошел здесь, в этом кабинете, на этой кушетке, с вами. — Он посмотрел в мои глаза так прямо и с такой теплотой, что я переполнился смущением, и комок подкатил у меня к горлу.
— Ну, посмотрим. Хм-м. Я просто буду говорить то, что приходит в голову. В конце концов, должен же я уметь говорить, а? — Он криво улыбнулся. — Мы прошли большой путь… Вместе… Да, это важно. Думаю, вы тоже совершили путешествие. Верно? — Он остановился, снова посмотрел на меня глубоким взглядом, вопрошая. Я быстро кивнул, чувствуя огромную радость, что, наконец, он видит меня — меня.
— Вы верно подметили это, Ларри. Я заглянул в разные уголки своего Я, пока был с вами. И хорошие, и ужасные.
— Да, я думал об этом. — Пауза. — Мне жаль, что путешествие закончилось, но я рад этому. Больше радости, чем сожаления.
Хм-м. Оглядываясь назад, знаете, вспоминая, как я впервые пришел в эту комнату… Я с трудом могу поверить, что ужасно был испуган тогда. Хотя, знаете, этот страх все еще во мне. И сейчас. Я могу почувствовать, что он здесь, он ждет. Когда я в офисе, я иногда могу почувствовать его. Особенно когда я слишком озабочен тем, какое впечатление произвожу на людей, с которыми имею дело. И еще иногда… иногда с семьей… Нет, это не то же самое. С семьей — это груз тех лет, всех тех лет, когда я упустил возможность по-настоящему быть с ними. Хм-м. Это не столько страх, сколько боль, я бы сказал, мучение.