Она говорила серьезно, с напором, тщательно артикулируя и часто останавливаясь. Было впечатление, что она читает приготовленный мысленно текст.
— Да, так что же особенно волнует вас сегодня?
— Я перейду к этому через минуту, доктор Бьюдженталь. Пожалуйста, потерпите. Думаю, это поможет, если вначале я расскажу предысторию. Хорошо?
Я согласно кивнул. Если бы я просто слушал то, что она говорила, я проявил бы нетерпение — не для того я пожертвовал своим обеденным перерывом, чтобы выслушивать банальную историю жизни. Но когда я посмотрел на нее и ощутил невысказанное напряжение, я понял, что она уже произносит много такого, что может быть для меня важно, если я собираюсь как-то помочь ей. Бог мой, да та железная маска, которую она надела на себя сейчас, сама по себе фантастична. Очевидно, в ней кипят какие-то страсти, но она не позволяет им прервать свое аккуратное чтение невидимого списка данных.
— Спасибо, — и снова она продолжала в корректной, формальной манере. — Как я сказала, я замужем восемь лет. Почти девять. Наша годовщина будет в следующем месяце, двадцать второго. Мы были, по крайней мере, я так думала, довольно счастливы. Когда я пыталась думать о нашем браке, то полагала, что самые трудные времена были у нас на пятом или шестом году семейной жизни. В то время — то есть когда я была замужем уже шесть лет — в то время мы серьезно говорили о разводе, но решили остаться вместе, отчасти потому, что на этом настаивал муж. Думаю, что в то время я была более склонна развестись, чем он. Возможно, я ошибаюсь.
— Да, но так вам кажется теперь, когда вы вспоминаете об этом.
— Да. — Пауза. — Мы не религиозные люди. Мы ходим в протестантскую церковь по определенным праздникам. Мы оба в основном здоровы, по крайней мере, физически. Вы хотите узнать еще какие-нибудь предварительные сведения?
— Миссис Стоддерт, позвольте мне сказать так. Существует такое обилие информации, которую вы можете дать мне, что я не знаю, о чем спросить. Только после того, как я буду иметь более точное представление о том, что вас беспокоит, я смогу предположить, о какой дальнейшей информации нам следует вместе подумать. Понимаете?
Она казалась расстроенной и неуверенной. Железные тиски, казалось, ослабли, и я подумал, что она испугалась, но по ее лицу было трудно что-либо определить. Она кусала губы, лицо ее было искажено гримасой. Возможно, я должен был дать дальнейшие разъяснения.
— Я имею в виду, миссис Стоддерт, что я — некто вроде библиотекаря, а вы хотите выбрать книги. Пока я не узнаю, какой предмет вас интересует, я не буду знать, на какой полке или в каком каталоге искать.
— Да-да, я понимаю, — нетерпеливо, но снова беря себя в руки, ответила она. — Простите, я вовсе не хотела говорить бессвязно. Просто мне трудно сказать вам то, что я должна сейчас сказать.
— Почему бы вам просто не позволить себе выразить это в том виде, в каком это существует в ваших мыслях, а затем мы уточним детали.
— Очень хорошо. — Она остановилась, набирая в легкие воздух. — Хорошо, тогда… — Пауза. — Полагаю, я собираюсь убить своего мужа.
Она бессильно откинулась назад, и у меня тоже перехватило дыхание.
Теперь я говорил мягко и спокойно.
— Раз вы здесь и рассказываете мне об этом, у вас должны быть и другие мысли на этот счет.
— Да, но если я не убью его, я должна буду развестись с ним. А если это случится, я покончу с собой.
— Это тяжелый выбор. Теперь не торопитесь и просто расскажите мне об этом, как можете. Не заботьтесь о том, чтобы описывать события каким-то определенным образом.
— Хорошо, я постараюсь, но мне не хотелось бы зря тратить ваше и мое время. Мне бы помогло, если бы вы задавали вопросы, а я давала бы вам необходимую информацию.
— Когда вы говорите «информация», что в имеете в виду? Что вы хотите, чтобы я сделал?
— Помогли мне, разумеется.
— Помочь вам в чем?
— Не убить моего мужа! О! — внезапно она громко и судорожно разрыдалась.
— Кажется, вы удивлены тем, как сильно вы не хотите убивать его.
— Да. Ох-хо. — Ей было трудно дышать и говорить, потому что ее душили слезы, но она пыталась продолжать говорить.
— Подождите минуту. Не пытайтесь говорить. Сейчас вы делаете нечто значительно более важное. — Она, задыхаясь, боролась с собой. Она не давала выхода слезам, а они не отпускали ее. Она с трудом дышала, хотя слез почти не было. Она, безусловно, вела войну сама с собой, а ее тело было разоренным полем боя.