Грубейшую ошибку совершает тот сыщик, который начинает строить версии до получения в свои руки достоверных фактов или не имея достаточного числа фактов. «Ну, а в моих правилах не иметь предвзятых мнений, а послушно идти за фактами, и поэтому еще на самой первой стадии расследования мистер Алек Каннигем был у меня на подозрении» (Рейгетские сквайры); «Создавать же версию, не имея фактов, большая ошибка» (Второе пятно); «Я еще не располагаю всеми фактами, но думается, с этим едва ли возникнут неразрешимые трудности. Все же это ошибка строить дедукцию до того, как получены достаточные данные. Незаметно для самого себя начинаешь их подгонять под свою схему» (В сиреневой сторожке).
В-четвертых, после появления предварительной версии наблюдение позволяет увидеть или найти факты, существенные (узловые) для построения того, что Холмс называет теорией, т. е. окончательной версией преступления и реального завершения расследования. «В искусстве раскрытия преступлений первостепенное значение имеет способность выделить из огромного количества фактов существенные и отбросить случайные» (Рейгетские сквайры); «У вас уже есть версия? Нет, но я выделил самые существенные факты»; «Трудность в том, чтобы выделить из массы измышлений и домыслов досужих толкователей и репортеров несомненные, непреложные факты. Установив исходные факты, мы начнем строить, основываясь на них, нашу теорию и попытаемся определить, какие моменты в данном деле можно считать узловыми» (Серебряный).
Холмс называет факт существенным для расследования, если тот представляет звено, часто единственное, общей причинно-следственной цепи, которое либо сразу указывает верное направление раскрытия преступления, либо служит последним решающим звеном в логической цепи между преступником и совершенным им преступлением, т. е. обеспечивает абсолютно полное объяснение совершенного преступления. Существенные факты, как правило, неочевидны, странны, аномальны, но, согласно Холмсу, именно они способствуют скорейшему раскрытию преступления. «Чем нелепее и грубее кажется вам какая-нибудь деталь, тем большего внимания она заслуживает. Те обстоятельства, которые на первый взгляд лишь усложняют дело, чаще всего приводят вас к разгадке. Надо только как следует, не по-дилетантски, разобраться в них» (Собака Баскервилей).
Нет ничего лучше для думающего сыщика, чем наличие аномальных фактов. «Вам всем это кажется сущей дичью, продолжал Холмс, потому что в самом начале расследования вы не обратили внимания на единственное обстоятельство, которое и служило настоящим ключом к тайне. Мне посчастливилось ухватиться за него, и все дальнейшее только подтверждало мою догадку и, в сущности, являлось ее логическим следствием. Поэтому все то, что ставило вас в тупик и, как вам казалось, еще больше запутывало дело, мне, наоборот, многое объясняло и только подтверждало мои заключения. Нельзя смешивать странное с таинственным. Часто самое банальное преступление оказывается самым загадочным, потому что ему не сопутствуют какие-нибудь особенные обстоятельства, которые могли бы послужить основой для умозаключений. Это убийство было бы бесконечно труднее разгадать, если бы труп просто нашли на дороге, без всяких “outré” (явных признаков. В. С.) и сенсационных подробностей, которые придали ему характер необыкновенности, Странные подробности вовсе не осложняют расследование, а, наоборот, облегчают его» (Этюд в багровых тонах).
Другим примером особого значения аномальных фактов при расследовании служит следующий диалог. «Вы считаете это обстоятельство важным? спросил он (инспектор Грегори. В. С.).
Чрезвычайно важным (ответ Холмса. В. С.).
Есть еще какие-то моменты, на которые вы посоветовали бы мне обратить внимание?
На странное поведение собаки в ночь преступления.
Собаки? Но она никак себя не вела!
Это-то и странно, сказал Холмс» (Серебряный).
В-пятых, Холмс исходит из понимания очевидности наблюдения, которое прямо противоположно общепринятому, демонстрируемому не только обычными людьми, но и официальными сыщиками. Согласно распространенной точке зрения, «факты всегда говорят сами за себя и как таковые нуждаются ни в каких дополнительных интерпретациях и теоретических объяснениях». «Факты, к счастью, налицо, так что всякие там теории ни к чему… Факты надежнее всякой теории, самоуверенно утверждает сыщик Скотленд-Ярда Этелин Джонс» (Знак четырех). Согласно же Холмсу, наоборот, любая деталь, особенность происшедшего преступления приобретает определенное значение только в зависимости от версии, из которой исходит сыщик. Иными словами, всякая фактическая очевидность есть следствие сознательного или бессознательного принятия некоторой версии преступления. Если у сыщика нет предварительной версии, то для него не может быть и очевидных фактов. «Мир полон таких очевидностей, но их никто не замечает» (Собака Баскервилей). Если же у сыщика ложная версия, то и очевидность собранных им фактов обманчива. «Ничто так не обманчиво, как слишком очевидные факты, ответил Холмс, смеясь» (Тайна Боскомской долины); «Но все-таки мы можем ошибиться, доверившись слишком очевидным фактам. Каким бы простым поначалу ни показался случай, он всегда может обернуться гораздо более сложным» (Знак четырех).