Богословие тоже часто прибегает к помощи моделей. Так, оно может говорить о Боге как о строгом Судии или как о милосердном Отце. Выбор модели будет зависеть от того конкретного божественного проявления, которое требуется понять. И опять, нет никакой необходимости в соотнесении этих моделей друг с другом, поскольку их кажущееся противоречие разрешается за счет замечания о том, что они относятся к разным проявлениям одного и того же в разных ситуациях. Мы можем говорить о Боге, как о «строгом Судии», когда человека необходимо привести к раскаянию, и как о «милосердном Отце», имея в виду то, как Бог принимает искреннее покаяние.
Метафора
Метафора — это лингвистический прием, позволяющий говорить об одном объекте в терминах другого. Часто приводящийся пример метафоры: «Человек есть волк». Здесь имеется в виду не прямое сопоставление природы человека и природы волка, с их частичным совпадением, которое может объяснить то или иное проявление человека. Напротив, здесь наблюдается творческое соположение идеи человека и идеи волка, приводящее к их соединению и способное объяснить обе идеи, причем таким образом, который с трудом можно сформулировать вне рамок этой метафоры.
Пикок довольно часто говорит, что наука пользуется метафорами для описания физической реальности, но Полкинхорн отрицает это, утверждая, что наука обычно привлекает для своих целей более простые стилистические средства, такие как сравнение, наряду с широким использованием моделей.
Богословие, разумеется, тоже может использовать открытый характер метафоры, когда оно пытается в терминах конечного языка выразить опыт познания Бесконечного. Однако есть еще одно средство аналогии, которое, видимо, как нельзя лучше подходит для богословских нужд.
Символ
Символы идут дальше метафор в двух смыслах. Во–первых, символ — это не только и не столько языковой прием, поскольку любая вещь может иметь символическое значение. Во–вторых, символы наделены способностью частично присутствовать в той реальности, которую они символизируют. Флаг страны, нашитый на куртку для того, чтобы показать национальность обладателя этой куртки, служит только для этой конкретной цели. Однако тот же флаг, когда он развевается на шпиле государственного здания или когда его торжественно несут знаменосцы на параде вооруженных сил стран, служит символом нации и ее истории, поскольку вызывает в душе национальную гордость и все те чувства, которые связывают гражданина с его страной. Поэтому сожжение национального флага — такое значительное событие, что оно служит источником боли и ярости граждан государства, таким образом униженного.
Символы лежат на границе непознаваемого и священного, и их способность присутствовать в вещах незаменима для нужд богословия. Особенно могущественный вид символа — миф, понимаемый как рассказ, который выражает истину настолько глубокую, что ее невозможно выразить более буквальным образом (и, конечно, уже почти не ощущаемую в том современном сниженном смысле, в котором такие рассказы воспринимаются сегодня, благодаря чему миф превращается в простую небылицу). Но если мы поймем, что древние мифы — об Адаме и Еве в райском саду или о Ное и Потопе — до сих пор еще владеют нашим воображением и волнуют наше сердце, то станет ясно, какую важную роль должен играть миф в богословском миросозерцании.
Глава 2. Научная картина мира
Квантовая теория
Первый намек на квантовую теорию появился в 1900 году, когда Макс Планк понял, что досадный парадокс в поведении электромагнитной энергии (технически форма спектра излучения абсолютно черного тела) может быть успешно разрешен опытным путем, если предположить, что излучение испускается или поглощается импульсами, которые он назвал «квантами». В 1905 году Альберт Эйнштейн показал, что то, каким образом луч света выбивает электроны из металла (фотоэлектрический эффект), позволяет предположить, что эти кванты остаются стабильными после испускания (они скорее напоминают пули, выпущенные из ружья, чем капли из крана, которые потом сливаются в общую массу жидкости). Величайшая революция в физике со времен Ньютона была уже близка. Она завершилась в 1925 году блистательными и не зависимо друг от друга предложенными формулировками квантовой теории Вернера Гейзенберга и Эрвина Шредингера. Позднее важность их научного открытия была разъяснена Максом Борном и Полем Дираком под руководством Нильса Бора, бывшего тогда отцом–основателем этого направления физики.