В том, что наше знание о частице Б увеличивается с увеличением нашего знания о частице А, вне зависимости от того, как далеко друг от друга эти частицы находятся, еще нет ничего «противоречащего интуитивному ожиданию». Предположим, что в непрозрачной емкости лежат два шарика, и мы знаем, что один из них белый, а другой — черный. Вы берете один из них, сразу зажимая его в кулаке, так что ни вы, ни я не знаем, какого цвета ваш шарик. Я таким же образом беру оставшийся. Через некоторое время я разжимаю кулак и выясняю, что у меня черный шарик. Немедленным следствием этого знания будет абсолютно достоверное знание о том, какого цвета ваш шарик, хотя в этот момент вы, возможно, будете уже на расстоянии многих километров от меня. И в этом нет никакого парадокса и никакой загадки. Ведь у вас с самого начала был белый шарик, и все, что произошло, это то, что я об этом узнал, посмотрев, какого цвета шар у меня.
Эффект Эйнштейна–Подольского–Розена (или ЭПР–эффект, как он обычно называется) предполагает нечто гораздо более глубокое. Измерение различных свойств А предполагает различные последствие для Б. Этими последствиями будут реальные изменения в состоянии Б, произошедшие вследствие измерений А. (Кто–то может подумать, что такие немедленные последствия будут противоречить теории относительности, но эта теория говорит только о невозможности распространения информации быстрее, чем скорость света, а рассматриваемый эффект не имеет отношения к распространению информации.) Сам Эйнштейн считал, что все это настолько невероятно, что должно говорить о неполноте квантовой теории. Однако Джону Беллу удалось сформулировать некоторые экспериментально доказуемые следствия ЭПР–эффекта (так называемые «неравенства Белла»), а в 1980–х годах А. Эспектом и его коллегами были проведены блистательные эксперименты, показавшие, что отсутствие локализации действительно свойственно природе.
Открытие квантовой теории расширило поле нашего воображения в отношении природы физических процессов. А это в свою очередь повлияло на наше мышление в целом. Из открытия квантовой реальности можно сделать следующие выводы:
Физический мир полон неожиданностей. Тривиальное мышление, основанное на повседневном опыте, может служить нам руководством далеко не во всех случаях. Реальность обычно превосходит наши ожидания. Невозможно решить, что «здраво», а что нет, опираясь только на размышления и рассуждения. Для этого необходимо найти соответствующие опытные подтверждения. Так, никто не смог бы предположить дуалистичность природы квантового мира. Для обнаружения этого потребовалось непосредственное исследование физических явлений.
Реальность может не совпадать с наивно понимаемой «объективностью». Физики верят в реальность существования электронов, но они не считают, что электроны можно описывать в простых терминах повседневной объективности. Электроны обладают скорее потенциальной способностью занимать определенное положение в пространстве и иметь определенное количество движения, чем обладают этими характеристиками актуально. Долгая борьба Эйнштейна с общепринятой интерпретацией квантовой теории, несмотря на то, что он был, так сказать, дедушкой этой области физики, была мотивирована его страстной верой в реальность физического мира и его ошибочной уверенностью в том, что эта реальность предполагает классически понимаемую объективность абсолютно всех физических явлений. По мнению современных физиков, основной критерий реальности существования какого–то явления — не его прямо понимаемая объективность, а принципиальная возможность для его понимания, они верят в реальность существования электронов, поскольку с ее помощью можно объяснить множество опытно зарегистрированных физических явлений.
Невозможно установить универсальные критерии познаваемости — это следующий урок, извлеченный учеными из квантовой теории. Если квантовый мир вообще можно познать, то это возможно сделать только в пределах, устанавливаемых принципом неопределенности, и невозможно, опираясь на ясные критерии ньютоновской классической физики.
Холизм. Принцип «единства–в–разделенности», выражаемый ЭПР–эффектом, вступает в противоречие с любым положением наивного редукционизма, благодаря которому мы мыслим целое как простую и делимую сумму частей. К нашему удивлению, оказывается, что субатомный мир нельзя рассматривать атомистически. Впрочем, это положение нуждается в дальнейших исследованиях.