Важно понять, что доктрина Троицы появилась «снизу», из попытки принять во внимание опыт действительного общения церкви с Богом. Богословы называют этот опытный аспект «икономическая Троица», то есть то, как Бог проявил себя в икономии домостроительства — истории творения и своем общении с сотворенным. Доктрина Троицы не была лишь результатом поспешных богословских умозрений, хотя дальнейшие размышления на эту тему приводили иногда и, возможно, с неизбежностью, к менее обоснованным гипотезам о «сущности Троицы»,то есть о самой божественной природе (иногда это также называется «имманентной Троицей»).Эти гипотезы строились со всей изощренностью греческой философии, но о таких умозрительных построениях можно сказать, что они идут дальше, чем простираются возможности ограниченного человеческого разума.
Обычно богословие (как и все наиболее глубокие примеры человеческой мысли в целом) старается не впадать в крайности, состоящие в чрезмерном упрощении сложного. В случае с Троицей одной из таких крайностей был модализм, рассматривавший каждого из Троих лишь как ракурс одного единого божественного существа, то есть как один из способов, которым Единый может проявиться (что–то вроде одного из состояний, в каких могут встречаться молекулы Н20: лед, вода или пар). Но этого казалось недостаточно, чтобы учесть те различия, которые проявились, например, в том, что Иисус молился Отцу. Другой крайностью был тритеизм, объяснявший каждого из Троих как отдельную личность в современном смысле этого слова: как отдельный центр сознания. Это создавало, так сказать, небольшой пантеон христианских богов, что вступало в противоречие с фундаментальным христианским утверждением, унаследованным от Израиля: «Господь Бог наш, Господь един есть» (Втор 6:4).
Отыскать срединный путь — не такое простое дело, и нельзя сказать, что богословие особенно в нем преуспело. Для целей данной книги необходимо отметить две важных мысли по этому поводу, обе из которых, можно сказать, близки по духу науке. Они появились в процессе возобновившейся в последнее время богословской дискуссии о Троице.
Одна из них — признание того, что бытие построено на отношениях. Доктрина Троицы предлагается в замену греческого утверждения о статичности божественного бытия, застывшего в неподвижности, из–за которой метафизике в своем пределе, ничего больше не оставалось, как лишь созерцать божественное совершенство (Бог Аристотеля). Такое понимание Бога заменяется на нечто гораздо более динамичное, создаваемое через обмен любовью между Тремя (технически — взаимный обмен и взаимное проникновение, которое богословы называют «перихоресис»). Какова бы ни была истинная природа Троицы, она, конечно, состоит в отношениях ипостасей. Современная наука также поддерживает концепцию относительности физической реальности. Ньютоновская картина отдельных и неизменных атомов, ударяющихся друг об друга в таком же неизменном пространстве доисторического космоса, уступила место эйнштейновской, релятивистской, точке зрения, в рамках которой пространство, время и материя взаимосвязаны, а также квантовому единству–в–разделенности (ЭПР–эффект) и, наконец, идее того, что единичные, на первый взгляд, электроны — на самом деле активизация энергии в общем квантовом поле.
Вторая важная идея по поводу Троицы выводится из того, что возрожденная богословская дискуссия переместилась с тех метафизических умозрений, которые составляли значительную часть святоотеческой мысли прошлого, и повернулась вновь к тесной связи с опытом. Современный подход можно суммировать с помощью априорного высказывания богослова–иезуита Карла Ранера, которое часто называют «правилом Ранера». Оно гласит «икономическая Троица есть сущностная Троица». Мы познаем Бога не через возвышенные умозрительные гипотезы, а тем способом, который Бог на самом деле предоставил нам для познания своей божественной природы. Можно перефразировать правило Ранера с помощью правила критического реализма — «Эпистемология есть модель онтологии», иначе говоря, то, что мы знаем о Боге через наш опыт познания Бога, служит нам хорошим ориентиром на то, что есть истинная божественная природа.