Ассимиляция и гармония
Типлер высказал желание сделать богословие отраслью физики. Такая идея поглощения богословия наукой встретила сильное сопротивление ученых–богословов — Барбура, Пикока и Полкингхорна. Предшествующий обзор некоторых вопросов христианской мысли показал, что у богословия собственная сфера деятельности, в которой оперируют понятиями и фактами, специфическими именно для богословского мышления и не сводимыми ни к чему другому. Персональный и трансперсональный религиозный опыт нельзя приравнивать к простым эпифеноменам в основе своей имперсонального физического мира. Вечный Бог, чья верность служит основой прочной надежды, не может быть сведен к временному космическому суперкомпьютеру. Вечная человеческая жизнь не может быть приравнена к длящемуся долю секунды порыву в виртуальной реальности.
Богословие обладает автономией, которую наука должна уважать. Богословие также не должно вторгаться в научные дискуссии и стремиться их контролировать. И все же у нас только одно знание и одна сотворенная реальность (богословие считает так, основываясь на утверждении о единстве Бога), поэтому должна быть какая–то взаимосвязь между взглядами и способами их изложения, присущими богословию, и взглядами и способами изложения, присущими науке. Ученые–богословы отвергают точку зрения «двух языков», отсутствие согласованности между двумя дисциплинами. Остается открытым вопрос, какими именно из всего широкого спектра возможных типов взаимоотношений должны быть сбалансированные взаимоотношения науки и богословия. В пределах этого могут быть отношения, когда одно полностью поглощает другое или когда они полностью независимы друг от друга.
Один из возможных вариантов — ассимиляция, поиск концептуального взаимодействия настолько полного, насколько это только возможно без подчинения одной из сторон. Те, кто придерживается такого взгляда, часто достаточно широко пользуются категориями эволюции. Примером тому может служить идентификация Тейяром де Шарденом Омеги (необходимо отличать от Омеги Типлера) одновременно с целью эволюции на Земле и с приходом Космического Христа. Другим примером служит использование функциональной христологии, допустим, Барбуром. Понимание Христа как «нового человека» появилось, конечно, благодаря желанию воздать должное его значительности, не создавая трудностей для светского восприятия (какие бы сложности ни возникали при этом из–за несовпадения с данными Нового Завета). Философия процесса в целом склонна к ассимиляции, хотя возникают проблемы из–за несовпадения с научным описанием физических процессов.
Второй вариант можно назвать «гармонией». Он подчеркивает концептуальную автономность богословия, но признает, что в тех областях, где интересы науки и богословия перекрещиваются, в их утверждениях не должно быть противоречий. Сторонники такого подхода к взаимодействию науки и богословия, например Полкинхорн, придерживаются онтологического направления христологии, поскольку считают, что у науки нет права налагать ограничения на то, как богословие считает необходимым рассматривать уникальный феномен Христа, пользуясь терминами, соответствующими мотивированным свидетельствам. В отношении доктрины о сотворении, однако, богословие должно с уважением прислушиваться к тому, что наука говорит о мировых эволюционных процессах. Эти два примера служат двумя полюсами спектра такого гармоничного взаимодействия. Между ними лежит обсуждение эсхатологических вопросов, о котором речь шла в предыдущем подразделе. То, как богословие выражает присущую ему надежду, должно согласовываться с научным предсказанием конечности физического мира, но у богословия есть право смотреть дальше этих предсказаний и высказывать свою точку зрения, основанную на убеждении в верности Бога.
Возможно, никто не следует целиком и полностью лишь одним из вышеназванных путей, но, как мы видели, существуют подходы, принципиально основанные на одном или другом. В работах Пикока можно найти элементы обоих. В заключение дискуссии рассмотрим вопрос о том, в какой степени современное богословие должно продолжать традиции прошлого и зависеть от взглядов, свойственных прошлому. Наука накапливает знания в процессе продвижения вперед. Средний доктор наук сейчас гораздо лучше понимает устройство вселенной, чем даже такой гений, как Исаак Ньютон. Богословию не свойствен такой постепенный прогресс. Вполне вероятно, что мыслители патристики или реформации обладали таким пониманием и духовным восприятием, которого далеко не легко достичь в нашем современном культурном контексте. Богословие не может обойтись без прошлого опыта, но оно не должно быть и в плену у прошлого. Пересмотр старых взглядов время от времени необходим (например, доктрина о грехопадении, см. глава 3, «Грехопадение»), но необходимо также уважение к опыту прошлого. Спор об ассимилятивном и гармоничном подходе в основном должен касаться обсуждения приемлемого баланса между сохранением и обновлением в богословии.