Наука храмостроения в различные культурно-исторические эпохи объединена верностью истинным духовным началам, проявляющимся в качестве «принципов», называемых широким по значению термином «канон». Принципы, как правило, позиционируются каноном как начальным ядром-матрицей. Канон, в свою очередь, имеет несколько моментов самораскрытия: один из них, затрагивающий принципиальные, установочные позиции структурирования пространства, касается вопросов числового канона (что является предметом настоящего исследования); второй момент, связанный с проблемой историко-художественного наследования и трансформации образа, охватывает вопросы иконографической традиции и в данном контексте имеет второстепенное значение и подробно не излагается.
Архаичное и раннехристианское искусство априори строится на концепции воспроизведения идеального архетипа в художественном творчестве. Это правило свойственно и древнерусской культуре в целом. Воспроизведение идеального архетипа сознания, а в церковном зодчестве — образца как первообраза, содержащего в себе первичное воплощение константной установки, фиксируется и позиционируется каноном. Строительная практика «во-образ», «по образцам», выражает собой возведение зданий по примеру определенного эталона или образца (образа). «Образцовое» строительство создавало традиционную иерархическую систему «статусности» сооружений. Для образца или прамодели характерно отражение идеального прототипа, воспроизводящего образ в его иконическом выражении. В структуре образца через канон репрезентируется глубинный архетип традиционного сознания. Формы соотносимы с идеальным образцом благодаря онтологическому значению канонической схемы, которая выдвинута в качестве символа традиционной для данной культуры доктриной. Таким соответствием обладают древнерусские храмы, которые в современном формальном описании несопоставимы, однако применительно к модели христианского мышления представлялись равнозначными в своем воплощении идеального принципа-прототипа. Искусство строительства храмов осуществляется методом «образцового» творчества, которое представляет собой осуществление закона аналогии, главного принципа ментального конструирования мироздания. В соответствии с этим законом зодческое искусство, презентирующее творчество по образцу или «в ту же меру», не является прямым визуальным копированием образца, а вариантом и репликой, в которой воспроизводится неизменная идеальная структура.
Культовая архитектура несет в себе необходимость построения по универсальным законам[122]. Начальные (принципиальные) условия создания культового объекта коренятся в области метафизики, мифологии, философии, культовой догматики. В соответствии с этим особенность канонической разметки плана зависит от истории возведения храмового комплекса, от характера посвящения, то есть какому эпизоду из жизни святого посвящен храм или храмовый комплекс, а также от канонического прототипа, на который направлена действующая теологическая доктрина.
Иерархия пространства выражается в функциональной и идейной неоднородности пространства храма, дома, монастырского комплекса, города. Протяженность пространства — категория качественная, определяемая через сумму направлений. Направления пространства, протяженность ограничиваются определенным числом мер, продиктованных посвящением пространства. По этому поводу высказывался Р. Анхрейм, отмечая, что «пространство не существует физически, если его отделить от пронизывающей его энергии»[123]. Соответственно, линейные канонические размеры наполняют пространство не только необходимыми смыслами, но и необходимыми энергиями. Все эти утверждения определяют смысловую наполненность пространства, которую можно попытаться «реконструировать». Мерой отсчета могут послужить утверждения известного французского культуролога, историка религиозных учений Р. Генона: «В каждой из традиционных форм направленность интенции имеет свое символическое выражение; сюда относится, в частности, ритуальная ориентация, совпадающая с направлением в стороны духовного центра, в любом случае рассматриваемого как подлинного «Центра Мира»[124]. «Понятие направления представляет в конечном счете подлинный качественный элемент, присущий самой природе пространства… и таким образом, пространство не однородное, но дифференцированное по своим направлениям, есть то, что мы называем «качественным» пространством»[125]. Таким образом, характер посвящения объекта, сакральные числа пропорций и каноническая ориентация созидают именно «качественное» пространство. Эти составляющие образуют сумму необходимых топологических характеристик, свойственных культовому зодчеству.
Структурно-пространственный топос выявляется через сакральное число. Накопленный фактический материал показывает, что пропорции храма представляют собой стойкие числовые схемы, особенно характерные для определенных частей пространства. Стойкая закономерность указывает на необходимость рассматривать эти совпадения как проявления канонического требования для статуса этой главнейшей части сакрального пространства.
Опыт древнерусского культового зодчества как средства выражения каноничных христианских идей и образцов, отозвавшихся в системе пропорций древнерусской архитектуры, заключается в том, что в метрических принципах древнерусской архитектурной традиции наглядно выявляется первостепенное место сакральной числовой константы. Метрические приемы древнерусского зодчества основаны на сакральных константах Имени-Образа как универсальном правиле, определяющем вопросы сакрального числа с позиции структуры, созидающей свой особый смысловой мир, концентрирующийся в образно-числовом каноне как главной семантической модели в метрической системе древнерусского культового зодчества.
На данном этапе наших рассуждений мы можем заключить, что:
1) характер «гармонического канона» можно определить как ментальную парадигму «творю по подобию». Характер «именованного канона» раскрывается в ментальной парадигме «творю по образу»;
2) пропорции храмового пространства формируются на парадигме «гармонического канона» и «именованного канона»’, 3) значение Киево-Печерского Патерика допустимо интерпретировать с позиции документа истории, в котором зафиксированы основные модели канона пропорций. Соответственно, опыт работы с этим источником в контексте нашего исследования может быть аргументирован как документально обоснованный метод реконструкции системы модульно-числовых закономерностей в структуре древнерусского храма.
Следующим аспектом нашего внимания будет систематизация сакральных чисел, определение семантики числового канона с целью выявить господствующую парадигму[126], отразившуюся в древнерусских метрологических правилах построения пространства древнерусского храма.
122
«…Предметы культа суть осуществленное соединение временного и вечного, ценности и данности, нетленности и гибнущего. В этой антиномичности их — их существенное свойство. Но — понятно ли нам или нет, как возможно такое соединение, оно есть и оно несомненно… Это значит, что выпавшие из области феургии все деятельности человека… все же остаются в существе своем феургическими, т. е. священными, иерархическими, духовными…Человек — сам живое единство бесконечности и конечности, вечности и временности, безусловности и тленности, необходимости и случайности, узел мира идеального и мира реального, «связь миров» (Державин), и он не может творить иначе, как свои подобия, такие же противоречия горнего и дольнего, каков сам он… Но деятельность литургическая центральна; как средоточное зерно деятельности целокупной — она то есть деятельность, прямо выражающая человека в сокровенности его бытия, деятельность собственно и преимущественно человеческая, ибо человек есть homo liturgus»
126
Парадигма может быть определена как некоторая теоретическая модель, представленная эталоном, каноном или образцом.