Все формы сакрального, выраженные в мифе, предании, откровении, нуждаются в своем языке для дешифровки понятий, требующем особой герменевтики. Универсализм и безграничность творческой вариативности парадигмы аналогии микрокосма и макрокосма претендует на возможность стать панметодологией герменевтики, ввиду того что эта форма менталитета архаики и Средневековья была общекультурной. Этот метод не ставит исследователю границ его творческим исканиям и позволит исследовательский процесс уподобить действительно высокому деланию в поиске высочайшей истины. Если серьезно и достаточно использовать этот метод, то он по своей гибкости и вариативности сможет существенно обогатить палитру исследовательской деятельности. По Р. Генону, «благодаря закону соответствий, существующих между всеми уровнями реальностей, истины низшего порядка могут рассматриваться и служить «опорами» для постижения Высших истин. Вот почему любая наука может стать сакральной, приобретя высшее, «аналогическое» измерение — более глубокое по сравнению с тем, что она имеет сама по себе»[177].
Закон аналогии непреходящим правилом определял мышление архаики. Поэтому творчество «по образу и подобию» всегда исполняло роль правила, в соответствии с которым «мы имеем дело со смело разработанной системой взаимообусловленных связей макрокосма и микрокосма, иными словами, с всеобщей теорией аналогий, играющих большую роль во всех традиционных религиях»[178]. Диапазон актуализации принципа «всех времен» кратко определялся формулой — «с чем сравнить». Система уподоблений идее и ее соответствий не ограничена и требует только глубинной структурной идентичности, переданной от образа к первообразу. По В. Рабиновичу, «знание не могло быть признано таковым, если ему не находилось небесной аналогии. Подобием же, лежащим вне объекта, определяется и сам объект. В уже известном узнается искомое»[179].
Научная мысль Древней Руси имеет место быть в основном в элитарной монастырской среде и процветает в контексте религиозно-богословской мысли. В чистом виде трактатов по эстетике, искусству, музыке встретить трудно. Научная мысль начинает определяться как отдельное направление интеллектуализма с XVIII в. Однако это не означает, что научная мысль отсутствует до этого времени. В контексте средневекового сознания наука может быть рассмотрена как знание второго, глубинного плана, в то время как формат богословской мысли, предания, сказания можно рассматривать как официальный язык эпохи первого плана. Тексты естественно-научного содержания вызывают порой смущения и обвинения в ересях (Кирик Новгородец). Настоящее время диаметрально противоположно по приоритетам относительно средневекового сознания. Наука как интеллектуальная сфера бытования сознания — это официальный и узаконенный фундамент интеллектуальной сферы деятельности общества. Теперь это знание первого плана. Тогда как мир аллегории, символа, предания, притчи расценивается как знания второго плана.
Пифагорейско-платоновская традиция представляется наукой о числах, которая отталкивается от математического понимания числа с целью подняться до уровня символа. Это определило направление науки о числе в художественно-эстетической теории, основанное на идее числа как главном средстве образно-символической семантики храмового искусства. Весьма красноречиво подтверждает этот тезис анализ числового и геометрического познания и воспроизведения мира в средневековой древнерусской архитектуре. Этот метод анализа основан на опыте применения архаичного закона аналогии, в рамках которого допустимы сравнения и параллели от геометрии форм к числу, от образа человека к образу храма, равно как от геометрической формы к образу человека. При развитии современной науки становится очевидно, что интеллектуальная матрица подобной интерполяции основана на естественных законах природы, универсальных в своих манифестациях.
Один из важнейших догматов Церкви состоит в том, что «небесный мир невидимый, духовный и мир видимый, вещественный, земной, едины в Боге как их общем создателе»[180]. Этот догмат является основой церковного искусства в целом, и архитектура имеет весь спектр возможностей многоуровневого отражения принципа единства «невидимого в видимом».
Coincidentia oppositorum[181] — эта парадигма представляет уникальную задачу, которая всегда стояла перед культовым искусством, занимающимся преображением мира невидимого в мир видимый средствами символа, образа, аналогии. Основой геометрии храма стали две фигуры — круг и квадрат, — воплотившие значение вечности и цикличности неба — первая, и стабильности и фундаментальности земли — вторая. «Эти две наиболее простые геометрические формы, — говорится в «Настольной книге священнослужителя»[182], — шар (круг) и куб (квадрат), охватывающие в древнем сознании вселенную, должны были отражаться в искусстве».
Coincidentia oppositorum как система-парадигма встречается повсюду в мире и на всех уровнях культуры. «Творение Божие состоит из двух частей: небесного и земного… Небесное и земное, то есть и то, что вне времени, и то, что имеет время, сосуществуют, проникая друг в друга, но не сливаясь и не переставая быть отличными друг от друга областями бытия»[183]. Значимость этой пары обусловлена тем, что она не только послужила моделью универсальной классификации, но и, сверх того, «развернулась до уровня космологии, которая, с одной стороны, систематизировала и узаконила многочисленные приемы физического и духовного совершенствования, а с другой — подтолкнула к философским построениям все более строгим и систематическим»[184]. Модель архаической дуалистической концепции мира — coincidentia oppositorum — явилась манифестацией церковного догмата о единении небесного и земного соответственно. В культовом зодчестве эта метафора представляет собой опорную аналогию на всех уровнях организации структуры и образности.
Рис. 1. Схема Coincidentia oppositorum — Imago Mundi.
Построение круга к квадрату со стороной, равной 10 единицам измерения. В результате построения диаметр окружности соответствует стороне квадрата в пропорции 12: 10.
Геометрический анализ М. Городовой
Мы используем возможности архаичного закона аналогии, в рамках которого допустимы сравнение и параллели от геометрии форм к числу, от образа человека к образу храма, равно как от геометрической формы к образу человека, вселенной или храма. Эта вариативность — основа церковного догмата о соответствии Земного и Небесного. На языке геометрии — это соответствие круга и квадрата, или, иными словами, правило «квадратуры круга».
178
184