Материальная трансформация, которая наступает как результат смерти, имеет смысл только в материальном мире, но в области чистых энергий она не имеет значения. Согласно традиции герметизма, существует первичная энергия, из которой рождается всё: это единственная сила, сущность сущего. Эту энергию можно назвать и духом, и даром, это нечто, что Бог вдохнул нам вместе с Божественной искрой. Человек становится духовным существом, когда сумеет развить в себе эти способности. Духовно богатые люди могут дать жизнь духовным потомкам. Те, кто не достиг этого уровня, на это неспособны, но им следует знать, что и для них это возможно — дверь всегда открыта для тех, кем руководит внутреннее желание расширить и превзойти границы нынешнего уровня их развития.
Возвыситься духовно означает дать возможность собственной личности развиваться и расти, используя психологические и ментальные процессы, так же как семя, попав в благодатную почву, даёт плоды. Тема, связанная с созданием духовного потомства, кроет гораздо более глубокие тайны, чем те, что позволяет сделать общественным достоянием эта книга, поскольку это искусство и есть тайна бессмертия. Это средство, которое позволяет герметику сотворить «аватару» и сознательно перевоплотиться, сохранив, таким образом, своё сознание и после смерти, независимо оттого, что материальная оболочка перестала существовать.
1.20, Искусственные обязательства
Когда пара осознает, насколько недолговечен её союз, партнёры испытывают страх, что потеряют надежду на счастье, поводом для которой служит их связь. Оба они пытаются всеми правдами и неправдами сделать друг друга узниками невидимой темницы, возведённой на основе обещаний, клятв, негласных правил, обязательств и запретов. Цель этого процесса — упрочить супружеские узы, используя материальные обязательства, что явно невозможно, так как если бы любовь могла развиваться, следуя природному закону свободной воли каждого из партнёров, их связь была бы слишком непрочной.
Со временем оба влюблённых начинают верить, будто с каждым днём возлюбленный всё больше принадлежит ему, закрывая глаза на то, что их близость скорее напоминает отношения между заключённым и тюремщиком, нежели между «любимой и любимым». В сущности, оба партнёра окружены стенами невидимой тюрьмы, которую они вместе выстроили. Как бы сильно ни было их желание подчиниться внутреннему голосу, это для них совершенно невозможно, поскольку список матримониальных запретов исключает подобную вероятность. При нарушении правил игры одна из сторон обычно предъявляет обвинение в «измене», поскольку один из партнёров позволил себе нечто, что другой запретил. Обвинения в «измене» становятся ещё более суровыми, если один из них окажется настолько «подлым и недостойным», что влюбится в кого-то другого. Это самое тяжкое из преступлений, которое должно заклеймить позором как явное зло. Тот, кто наивно и слепо подчинялся собственным эмоциональным импульсам, почувствует себя существом жалким и презренным. В силу неписанного общественного договора, «изменник» становится своего рода парией. В то же время, «обманутая сторона» извлекает известную выгоду из своей роли жертвы, которая как бы освобождает её, от какой бы то ни было вины.
Тем не менее, виноваты, скорее всего, обе стороны, причем самая серьезная их ошибка заключается в том, что они подменили узы любви союзом, основанным на принуждении. Когда пара понимает, что любовь, в которую они оба верили, перестала существовать, партнёры вынуждены искусственно воссоздать её, имитируя поведение, принятое для влюбленной четы. Они начинают вести себя так, будто между ними существует самая нежная и преданная любовь, мыслят, чувствуют, производят на свет потомство, словно их вымысел и есть сама реальность. Дабы придать еще большую убедительность этой комедии, они должны жить вместе, общаться друг с другом и вообще вести себя так, как вела бы себя действительно влюблённая пара. И поскольку никому, в сущности, не известно, что такое любовь, разоблачить их обман очень трудно. Пара имитирует любовь, используя в качестве маскировки её внешние признаки.