Истинные размеры потерь остаются поэтому долго неизвестными, и данные о них проникают в печать лишь много лет спустя.
За последние тридцать лет во всех крупных государствах предприняты военно-исторические изыскания, основывающиеся на тщательном изучении архивов. Эти работы способствуют проникновенно луча истины во многие до сих пор темные места истории. Многочисленные официальные издания, касающиеся войн «новейшего времени» (1815–1905), уже обладают качествами достаточно объективного научного исследования и не боятся вскрывать даже неприятную правду.
К сожалению, дело обстоит не так, если мы пожелаем проникнуть в глубь истории, удаляясь от 1815 г., будем приближаться к 1500. За исключением войн за австрийское наследство{36} и Семилетней, мы найдем в истории других войн XVIII столетия большие пробелы. Когда же коснемся войн XVII века, то мы должны с сожалением констатировать, что даже некоторые из главных сражений 30-летней войны, а также эпохи Людовика XIV покрыты мраком неизвестности, и выдающиеся историки, попытавшееся проникнуть в эту область, пришли к противоречащим друг другу выводам.
…Можно было бы предположить, что время, когда в Европе царствовало величайшее военное напряжение, а именно, в эпоху революционных (1792–1801) и наполеоновских (1805–1815) войн, вызвавшее богатейшую военную литературу на всех языках, предоставит военному статистику обильный числовой материал. Увы, это не так. Любознательный исследователь периода 1792–1815 гг. встретит большие затруднения, частью вследствие хаоса во французской отчетности, частью вследствие предвзятости и шовинизма составителей французских документов.
Тем с большим интересом нужно отнестись к появившемуся недавно труду французского архивиста A. Martinien: «Tableaux des officiere tues on blesses pendant les guerres de 1805 a 1815.
Составитель этой работы потрудился над восстановлением именных списков французских офицеров, убитых или раненых в знаменитых походах 1805–1815 гг. Только что упомянутые списки составлены по полкам и заключают в себе 60 000 имен.
Кропотливая работа Мартинена позволяет теперь точно установить кровавые офицерские потери, по крайней мере, для французской стороны; а это, в свою очередь, дает ключ к правильной, хотя и приближенной оценке кровавых потерь солдатского состава французской армии.
Многие данные о потерях, которые повторялись 100 лет в трудах даже выдающихся историков, подлежат ныне переоценке на основании данных труда Мартинена.
Только что сказанное мы поясним на примере, особенно интересном для нас — австрийцев. Возьмем из труда Мартинена данные о французских офицерских потерях в трех главнейших сражениях, разыгравшихся на австрийской территории: Аустерлиц 2 декабря 1805 г., Асперн 22–23 мая 1809 г., Гаграм 5–6 мая 1809 г.{37}Французы потеряли убитыми и ранеными: под Аустерлицем — 14 генералов и 605 штаб и обер-офицеров; под Асперном — 22 генерала и 905 штаб и обер-офицеров; под Ваграмом — 42 генерала и 1762, штаб и обер-офицера. Принятые до сих пор цифры о кровавых потерях наполеоновской армии в этих сражениях таковы: под Аустерлицем — 6 800, под Асперном — 42 000, под Ваграмом — 23 000. Если эти цифры верны, то выходит, что в кровавых потерях, понесенных французской армией, офицеры составляли: под Аустерлицем — 9,5 %, под Асперном — 2,4 %, под Ваграмом — 8 %. Это сразу же указывает на неправдоподобность цифр.
Трудно допустить, чтобы блестящая и полная победа, которая была одержана Наполеоном под Аустерлицем, была куплена столь исключительно (большой по своим размерам ценой офицерских потерь (десятая часть всех кровавых потерь). Сомнение в том, что одержание Наполеоном аустерлицкой победы потребовало столь высокой жертвенности офицерского состава, усиливается, если вспомнить, что в 1805 г. французская армия во всех отношениях превосходила армии ее врагов. Нельзя также предполагать, что штурм Праценских высот{38} потребовал от французов больших офицерских потерь. Вследствие всего вышесказанного можно с большим основанием считать, что относительные размеры офицерских потерь французской армии под Аустерлицем не отличаются от таковых в большинстве крупных сражений этой эпохи, а именно, 5–6% общего числа убитых и раненых; эта цифра остается постоянной для французской армии за период от Семилетней войны до новейших времен. Руководствуясь этой средней величиной и приняв офицерские потери за коэффициент, мы получим, что общие кровавые потери Наполеона под Аустерлицем должны исчисляться в круглых Цифрах, около 10 000 человек. Последнее доводит процент кровавых потерь французской армии под Аустерлицем до 15 %, процента, не представляющего чего-либо необыкновенного для наполеоновских войн, который его тогдашние войска хорошо переносили.
Исходя из аналогичного основания, нам кажется, что французские потери в Ваграмском сражении сильно преуменьшены. Хотя и не может быть сомнения в превосходстве командования на французской стороне, но в то же время нужно иметь в виду, что в качественном отношении дравшаяся против •французов австрийская армия не уступала им; храбрость, с которой она дралась, свидетельствуется ее потерями (750 офицеров и 20 000 солдат)…
…Вследствие этого гораздо правдоподобнее определить общую цифру потерь Наполеона под Ваграмом, исходя из положения, что офицерские потери французской армии составляют в среднем 5–6% этой величины. Это приводит нас к 30 000, вместо 23 000.
Иначе обстоит дело с потерями при атаке укрепленной позиции австрийцев под Асперном. Относительная незначительность французских офицерских потерь (2,4 %) никак не вяжется с небывалым упорством боев. Каким образом могло бы случиться, что французское офицерство в сражении, в котором непобедимый до сей поры в полевом бою полководец принужден был к отступлению, проявило меньше геройства, чем в кровавых походах 1805, 1806, 1807 и 1808 гг.? Гораздо правильнее считать, что французские офицерские потери под Асперном не отходят от своего нормального процента (5–6%), а следовательно, считать повторяемую до сей поры общую цифру кровавых потерь в 42 000 сильно преувеличенной. Для того чтобы усомниться в ней, нужно еще обратить внимание на то, что она превосходит половину численности всех сражавшихся под Асперном французских войск, что мало вероятно. Несомненно, что приводя эту цифру, австрийские источники зашли слишком далеко в своем желании прославить победу над Наполеоном и почти удвоили число франц. потерь. Таковые же, как явствует из нашего анализа, не могли быть больше австрийских (23 000).
Из вышеприведенных трех примеров видно, что проверка размеров общих кровавых потерь при помощи коэффициента офицерских потерь оказывает большую помощь для вскрытия истины в вопросе важнейшего количественного измерения результатов боя. Поэтому является чрезвычайно желательным, чтобы труд г-на Мартинена нашел продолжателей и были бы опубликованы списки французских офицерских потерь в войнах с 1643 по 1805 г. и с 1815 по 1896 г. Столь же желательно, чтобы призер г-на Мартинена нашел подражателей в других государствах и в архивах этих последних были произведены подобные же изыскания».
Я привел эту выдержку из вступления к труду Гастона Бодарта, чтобы показать, как велика та работа, которая была им произведена. Несомненно, что она гораздо глубже и полнее, нежели работа Отто Берндта.
Тем с большим вниманием нужно отнестись к выводам Бодарта. Таковых в его труде много, и мы упомянем здесь для иллюстрации лишь о некоторых.
«Проценты кровавых потерь подвергались в течение передних четырех столетий значительным колебаниям и показывают, что до последней войны на Востоке Азии (Русско-японская война 1904–1905) она заметно шли на понижение.