Медавар и Уильямс независимо друг от друга выдвинули идею, что старение развилось не столько из-за какого-то заключенного в нем преимущества, сколько в результате отсутствия каких бы то ни было отрицательных моментов. Их гипотеза опирается на тот факт, что даже при отсутствии процесса старения численный вклад, который хронологически более старые животные могут внести в будущую популяцию, постепенно уменьшается, а потому и сила естественного отбора постепенно ослабевает. Это связано не с тем, что хронологически более старые члены популяции обязательно становятся менее плодовитыми, а просто с тем, что год от года вероятность их гибели все увеличивается и их становится все меньше. То же произошло бы даже с теоретически бессмертной популяцией, реальная смертность которой составляла бы, {178} например, десять процентов в год — цифра неестественно низкая. Кривая выживания такой популяции совпадала бы с рассмотренной выше затухающей экспонентой. Одним из последствий этого будет значительное уменьшение отбора генов, проявляющихся на более позднем этапе жизни, и, собственно говоря, один из методов устранения «плохого» гена из популяции заключается в том, чтобы задержать его проявление до более позднего периода жизни. Наоборот, можно показать, что если существуют генетические изменения того хронологического возраста, в котором проявляется действие того или иного гена, то ген, дающий преимущества при отборе, будет проявляться все раньше, тогда как вредный ген — все позже. Генетическая катастрофа, обрушивающаяся на организм только в возрасте, которого он на самом деле никогда не достигает, ни в какой мере не может повлиять на его нормальное существование. Раз начавшись, всякое старение, т. е. ослабление способностей с увеличением возраста, обязательно становится самоусиливающимся процессом. Как только в человеческом организме начался процесс старения, сила отбора, направленная против любого вредного гена, действие которого проявляется в более поздний период жизни, сводится практически к нулю.
Эта теория, считающая старение «генетическим мусорным ящиком», почти наверное представляет собой только часть истины.
Но какой бы ни оказалась эта истина, уже сейчас ясно, что старение является частью естественного хода вещей, причем такой частью, вмешиваться в которую можно лишь с особой осторожностью и осмотрительностью. Во всяком случае, стимулы к исследованию в этой области пока не так уж сильны. Время, необходимое для подобного рода исследований, слишком велико для охотников за быстрой славой. Многих совершенно справедливо останавливает мысль о проблемах, которые неизбежно возникнут в случае, если они добьются успеха. Те же, кого беспокоит оборотная сторона медали исследований старения, могут утешаться тем, что научные учреждения, как государственные, так и частные, отнюдь не торопятся захватить пальму первенства в этих исследованиях, которые в любом случае стоят очень дорого.
Глава 21 Мыльный пузырь биологическойбомбы замедленногодействия
Вскоре после окончания второй мировой войны физики-ядерщики стали объектом общественного отвращения и презрения, так как многие были убеждены, что они усердно занимаются поисками еще более эффективных способов уничтожения человечества. И точно так же многие (особенно биологи) считали, что вот биологи — замечательные ребята, стремящиеся улучшить жребий человека и занятые всяческими благодетельными трудами.
К сожалению, теперь жертвой такого осуждения стали сами биологи: пошли жуткие разговоры о том, что с помощью глубокого замораживания людей оставляют живыми на какой угодно срок, что младенцев выращивают в колбах, что людей составляют по частям из чужих органов, а с генетической наследственностью производят всякие манипуляции, отнюдь не всегда благотворные.
Хотя, как будет показано ниже, многие причины для такого страха абсолютно иллюзорны, о самих страхах этого сказать никак нельзя. «Биологическая бомба замедленного действия» — это название, которое дал известный писатель-фантаст Гордон Рэтрей Тейлор сборнику леденящих кровь рассказов на вышеперечисленные темы.
У многих станет легче на душе, когда они узнают, что глупейшие (как мы считаем) попытки сохранять человеческие жизни с помощью глубокого замораживания нам еще далеко не по зубам с технической точки зрения. То же относится и к выращиванию человеческого зародыша вне организма. Празда, птичьи яйца развиваются вне организма, но еще и сегодня никто не вырастил птицу в искусственной среде с момента оплодотворения яйцеклетки до стадии выхода {180} из яйца. Насколько же меньше вероятность успеха подобной попытки, когда речь идет о млекопитающих, чьи условия развития куда сложнее, чем те, которые требуются для цыпленка! Однако оплодотворить человеческую яйцеклетку in vitro и пересадить ее в заранее подготовленную матку, в сущности, не так уж трудно, и ничего предосудительного (на наш взгляд) в этом нет: такой процесс можно рассматривать и как замену обычной процедуры усыновления, и как значительное ее улучшение. Улучшение заключается в том, что женщина при этом все-таки сама вынашивает и сама рожает ребенка, и потому и физически и, возможно, эмоционально лучше подготавливается к материнству, чем при усыновлении «готового» ребенка.
Клонирование представляет собой еще одну широко обсуждаемую возможность; суть его сводится к многократному разделению в лабораторных условиях оплодотворенной человеческой яйцеклетки с целью создания любого числа копий генотипа этой яйцеклетки. Для того чтобы такая яйцеклетка выжила, ее необходимо поместить в матку женщины, давшей на это согласие. Теоретически и — как показали опыты на лягушках и тритонах — практически вполне возможно подыскать нужный набор генов для дальнейшего его разделения в яйцеклетке. Такая возможность в принципе обусловлена тем, что ядра всех клеток одного организма, которые еще способны делиться — например, клеток кожи и лимфоцитов, — имеют одинаковый набор генов, и теоретически ими можно заместить ядро оплодотворенной яйцеклетки, которое будет извлечено или инактивировано с помощью микролазерного луча. Однако даже если бы такие операции могли быть осуществлены на практике и было бы получено необходимое разрешение всех заинтересованных лиц, остается еще одна проблема — кто, собственно, достоин такого бесконечного копирования? Чем больше думаешь о подобном предприятии, тем менее реальным представляется его осуществление.
В настоящее время генная инженерия еще не способна производить у высших организмов какие-либо направленные генетические изменения, т. е. изменения, преследующие определенную цель.
Некоторые занимающиеся этим биологи, тревожно осознавая, что многие их идеи оскорбляют все {181} привычные представления, робко пытались оправдаться ссылками на значение генной инженерии для исправления таких, например, дефектов человеческого генома, которые ответственны за врожденные ошибки обмена веществ. Однако благие намерения не могут облегчить сопряженных с этим трудностей.