И все же… время от времени появлялся какой-нибудь псих, обделенный инстинктом самосохранения, который, рискуя навлечь на себя гнев священнослужителей, все же осмеливался объявить о том, что подобный порядок вещей его не устраивает. Такие люди встречались уже во времена Вавилонской цивилизации, процветавшей с 4000 г. до н. э. по 300 г. до н. э. в междуречье Тигра и Евфрата. Вавилоняне, которые охватывали целую группу полунезависимых народов, живших в отдельных городах, таких как Вавилон, Ур, Ниппур, Урук, Лагаш, наверняка поклонялись богам так же, как и все остальные. К примеру, одна из их религиозных историй является основой Библейского рассказа о Ноевом ковчеге. Однако помимо этого, их очень интересовало, что же делали огни небе. Они знали, что Луна имеет круглую форму, т. е. является шаром, а не плоским диском. Вполне возможно, они знали о том, что Земля тоже имеет круглую форму, ведь во время лунных затмений она отбрасывает на Луну круглую тень. Они знали, что год состоит из 365 1/4 дней. Им даже было известно о «предварении равноденствий», циклическом процессе с периодом в 26 000 лет. Эти открытия они совершили благодаря аккуратному ведению записей о движении Луны и планет по небу. Астрономические наблюдения вавилонян, сделанные в 500 г. до н. э., сохраняют актуальность и в наши дни.
Это положило начало альтернативному объяснению Вселенной. В нем не было богов, по крайней мере, непосредственно, поэтому священнослужителей оно не привлекало. Даже в наши дни некоторые из их потомков пытаются его искоренить. Традиционные священнослужители, в конечном счете, нашли способ примириться с «безбожным» образом мышления, но в среде постмодернистов, креационистов, астрологов желтой прессы и все тех, кто предпочитает давать ответы, которые можно придумать дома, этот подход не приемлют до сих пор.
То, что раньше называлось «ересью» и «натуральной философией» сейчас известно под именем «науки».
Наука разработала весьма странный взгляд на Вселенную. Она считает, что Вселенная существует благодаря законам. Законам, которые не нарушаются никогда. И законы эти оставляют не слишком много пространства для божественного вмешательства.
Сосредотачиваясь на законах, наука вынуждена решать задачу пугающей сложности. Она должна объяснить как огненные шары и камни Там Наверху, подчиняясь только простым законам типа «большие предметы притягивают маленькие предметы и, хотя маленькие предметы тоже притягивают большие, сила притяжения слишком мала, чтобы мы ее заметили» могут породить то, что существует Здесь Внизу. Ведь Здесь Внизу мы наблюдаем по большей части отсутствие строгого подчинения каким-либо законам. Сегодня ты идешь на охоту и ловишь дюжину газелей, а завтра лев ловит тебя. Здесь внизу самый очевидный закон состоит в том, что «никаких законов нет» за исключение, пожалуй, который, выражаясь научным языком, гласит «Excreta Occurs» («чего только не бывает», букв. «дерьмо случается»). Гарвардский закон о поведении животных утверждает: «Экспериментальные животные в тщательно контролируемых лабораторных условиях делают все, что им взбредет в голову». Впрочем, это относится не только к животным: каждый гольфист знает, что даже такая простая вещь, как твердый упругий шарик, покрытый узором маленьких точек, никогда не ведет себя так, как должен. А уж про погоду и говорить не стоит…
К настоящему времени наука разделилась на два больших направления: науки о жизни, которые занимаются изучением живых существ, и физические науки, которые занимаются все остальным. Исторически «разделение» — самое подходящее слово, поскольку научные методы, используемые в этих областях, похожи примерно так же, как кусок мела похож на кусок сыра. В самом деле, мел — это горная порода и, следовательно, является предметом изучения геологии, в то время как сыр, образованный в результате жизнедеятельности бактерий в жидкости, произведенной железами коровы, относится к области биологии. Оба направления являются вполне научными и одинаково серьезно относятся к эксперименту как способу проверки теорий. Однако исторически сложившиеся подходы к организации мышления в них совершенно различны.
По крайней мере, так было раньше.
По мере того, как мы входим в третье тысячелетие, все больше аспектов науки становятся общими для различных дисциплин. Мел, к примеру, это — не просто горная порода, он состоит из останков раковин и скелетов множества мельчайших обитателей океана. А в процессе производства сыра химические реакции и сенсорные технологии играют не меньшую роль, чем биология травы и коров.