— Это Джерри Граф, — сказал он. Из котла черепа выливался серый суп. — Я защищал его на суде, где его отправили сюда. — И он улыбнулся, как разрезанная глотка.
— Чего мы сюда припёрлись, хуятор?
Спектр отшвырнул голову. Он подошёл и прислонился к стенке лыжного домика, потом помахал Дорожным Блокиратором.
— Сними пробу города, мисс Контроль. Вычисляя момент для выстрела, Роза окинула взглядом разрушенные дома, огоньки и редких насекомых машин на отдалённой магистрали.
— Посмотри на лохов — они работают, чтобы оплачивать шелуху реальности, и посвящают свободные часы вере в неё. Угнетение развивается.
— Надеюсь, твой монолог развивается за грань очевидного.
— Не устраивай тут скандалов. Подобная грубая угроза в этом месте лишь традиционная прелюдия выстрелу в спину.
— Это старомодное убийство, мистер Спектр. Спектр шагнул к ней.
— Хотя нет.
Но когда она крутнулась, чтобы выстрелить, Спектр уже стоял, подняв руки вверх, Дорожный Блокиратор на выбеленной земле. Брут Паркер протягивал узкий пистолет армани к улыбке адвоката.
— Тебе не стоило стрелять леди в спину, Гарпун Спектр.
— Так я же и не выстрелил? — спросил адвокат.
— Ты мне не нравишься, — объявил киллер без выражения.
— Знаешь, вот на эту тему я действительно бешусь, — заметил Спектр, когда Роза спихнула его винтовку в пропасть.
— Ты носишь бежевые трусы, — объявил Паркер.
— Тоже ищешь Локтя?
— Расскажи, что ты об этом знаешь.
— Сиё не надежда лазарита, Паркер. В наше время бума на ужас цена ясности стала бременем, неподъемным ни для кого. Я тебе так скажу. Ответь на простой вопрос, я это учту. — Он поднял четыре пальца. — Сколько пальцев я показываю?
Паркер отстрелил один.
— Три.
7. На большое представление
На большое представление главный зрительный зал забился до отказа, между тем предыдущий оратор потихоньку закруглился. «…Без всякого сомнения продемонстрировав, что рынок сбыта для снайперского капитализма неотличим от земледельческой общины. Благодарю за внимание». Под вежливые аплодисменты выступающий покинул кафедру, и после паузы туда восшествовала другая фигура, спелёнутая клоункостю-мом. Присутствующие снайперы поприветствовали Керни уважительными аплодисментами.
Возбуждённый хитрованами, Энтропийный Малыш сорвал маску шута, спёртую из подвала Джонса, и, говоря сильным, ясным голосом, обратился к собранию с накалом отваги и обаяния, едва ли выносимым в этой шее мира.
— Да, это я, именно я всё время дурачил всех и каждого ублюдка, вырядившись клоуном. И почему, Господи, можете спросить? Где евангелическая бойня, что сделала этот город американской столицей насилия? Где смелые программы бесценного пандемониума, что мы привыкли воспринимать как должное? Где Панацеи, Дизели, Атомы? Криминальные студии выпускают сплошь римейки и ретроспективы. Посмотрите на себя — укрепляете свой затасканный мачизм хитрыми устройствами и постфутуристическими обобщениями. Вы уволены. Да, вы все, и я пришёл сюда, чтобы объявить об этом. Прямо сейчас, 17 июня, — уволены.
То, чем вы занимаетесь, — это не искусство. Любезно стреляя сверху, вы доказываете, что не понимаете значения честного обмена. С мирным великодушием умащивая свою вину единственной похвальбой — что вы могли бы умереть с лучшими из них. Что здесь это значит? Осталось ли хоть что-нибудь важное в мире, где жизнь и смерть решаются броском костей вашей лажовой целкости? Я здесь не для того, чтобы помогать вам притворяться, мол, вы чем-то отличны от братства. Я тот скелет, что вы пытаетесь скрыть в своём теле. Ваша притворная мораль мне вдоль дула, уверяю вас. Инфантильные антигосударственные банальности — «Церемония является сценой для неожиданного выстрела», — и что? Можете взять свою избитую племенную арифметику и затусовать себе в очко. Я главный клоун среди приговорённых за то, что досталось им в наследство — этот дурацкий рай монотонных правонарушений, негодяев-хлеборезов, баллистической невоздержанности и пустяковых выстрелов в голову. Причины столь глубоки, что утонули и погибли. Если хоть один из вас, быкорукие акушеры бессмысленной гибели, отрастит себе мозг, вы обрубите все хвосты, но вас останавливает самомнение ваших жалких мафиозных династий. Вы и всё преступлитное поколение можете пойти и бомбочкой прыгнуть в говенное болото вашей посредственности.
Вдруг Малыш украсился красной гвоздикой из собственной плоти. Он опустил на неё взгляд, в котором разгоралось понимание, и созвездие пулевых отверстий начало распахивать его. Он сделал шаг назад, запуская кровяные вымпелы Пекинпа на стенд с графиками. Выстрел обнажил каллиграфию его мозговых извилин. Из головы выплеснулось что-то вроде свернувшегося молока, растёкшись по задней стене. Аудитория подскочила на ноги, мешанина выстрелов артикулировала её ответ. Пламя выстрелов стробировало на румяных лицах, и искры опилками клубились в воздухе. Пустые скорлупки ракушками звенели по полу. Кафедра раскололась пополам. Малыша вбило в стену, и он сполз отдохнуть в кровавое озеро, по форме похожее на штат Флорида. По всему его лицу растеклось умиротворение.