На узком перешейке "пути к коммунизму" стоял и стоит (и будет стоять!) пост ГАИ (теперь ГИБДД, в будущем, наверное, АОБДБ - акционерное общество безопасного дорожного бандитизма). В ночь, когда на пульте ЛЯР-2 дежурила смена "Журавля", дежурным постовым пришло сообщение о повышении бдительности ввиду возможного въезда в город "нежелательных элементов". Приказывалось проверять документы у всех авто, а в такси и автобусах - у всех пассажиров. Предлагалось найти повод для задержания подозрительной машины.
С этой минуты гаишники лейтенант Михайлов и сержант Степанюк не заходили в уютное помещение поста, напряженно вглядываясь в приближающиеся к городу авто. К счастью, их было немного - дачники из областного города не ездили в Вязну (там и своим-то не хватало земли для дач); в пятницу вечером пост проезжали чаще в обратном направлении - из города. До десяти часов вечера проезжали мимо поста намеренно замедлившие скорость скромные "копейки" и "девятки", серебристые "ниссаны", нахальные "ленд-роверы" и "гранд-чироки", другие иномарки, и парочка громыхающих "москвичей". В машинах сидели дачники, поместья которых располагались вне города, на месте близлежащих деревень, теперь уже бывших. Точнее говоря, в поместья ехали только владельцы джипов, а водители малолитражек везли своих жен, детей или любовниц в скромные домики на шести сотках, где приезда хозяев с негодованием ждали жирные сорняки на грядках морковки, свеклы и клубники, а сами хозяева ждали сюрпризов созерцания нового цветка сиреневой розы. Уже после десяти часов, когда стемнело (вечер выдался пасмурным), "Волга" синего цвета с одним водителем промчалась мимо поста, не снижая скорости. Сержант Степанюк начал было свистеть и приказал жезлом остановиться, но водитель продолжал движение с той же скоростью.
"Пусть дует - остановил подчиненного лейтенант. Навстречу машин нет, а проверять нам приказано только на въезде". Синяя "Волга" без пассажиров быстро скрылась за поворотом.
До полуночи только одно авто - пустой фургон, перевозящий ежедневно в столицу продукцию научно-производственного объединения "Инновационный Проспект", въехало в город. Гаишники дотошно исполнили команду начальства, немало удивив водителя и экспедитора - их давних знакомых. "Никак ЧП какое-то?" - спросил водитель. "Давай, проезжай, а то твоя мусенька заснуть не может" - грубо пошутил лейтенант, не ответив на вопрос. "Понятно - государственная тайна. Неспокойной ночи, менты!" - и фургон удалился в сторону города.
После полуночи движение полностью замерло. Милиционеры по очереди уходили в закрытое помещение поста, обогреваемое электрическим масляным радиатором. На столе стоял большой термос с чаем. Где-то между двумя и тремя часами, в наиболее темное время летней ночи, к посту приблизился микроавтобус. Машина вдруг неожиданно затормозила у поста без жеста Степанюка, который в этот момент бдел на шоссе. Тот от неожиданности схватился за кобуру, но по характерной окраске сразу узнал хорошо знакомый автомобиль института, предназначенный для перевозки радиоактивных материалов. За рулем как обычно сидел сотрудник отдела хранения драгоценных и радиоактивных материалов (ОХДиР) Василий Семеныч Серый, или для многих - "дядя Вася".
Он приоткрыл дверь машины и оказался как раз под светом фонаря. Это был человек средних лет, с круглым лицом и широким лбом, начинающий лысеть. Несмотря на светлую кожу и рыжие волосы, глаза у дяди Васи были карие. Сейчас они смотрели на сержанта из-под рыжих густых бровей внимательно и, как казалось тому, несколько настороженно. Сержант не любил машину Серого и его самого - он боялся радиации, этого зловещего знака, похожего на черные лопасти вентилятора на желтом фоне. Круглое неприятное лицо дяди Васи было само похоже на этот знак. Но хочешь-не хочешь, а останавливать и проверять сопроводительные документы у этого "дяди" было всегда необходимо.
"Чего это он сам остановился? - подумал сержант, - Еще начнет какую-нибудь байку рассказывать, это у него бывает. А потом помирай от рака".
- Привет работникам большой дороги! - дружелюбно поздоровался Серый.
- Ладно, давай быстрей свои бумаги.
Из теплой будки вышел лейтенант:
- А, радиация приехала. Чего это ночью возите? И почему без сопровождения?
- Салют, товарищ лейтенант. Тут, понимаешь, такой груз, что лучше бы поменьше людей рядом было. Понимаешь, надеюсь?
- Предупредить надо было заранее, - проворчал лейтенант.
И не взглянув на бумаги, которые уже достал водитель, продолжил: - Ладно, уе..ай быстрее. Нам главное сегодня досмотр въезжающих машин. Гладкой дороги!
"Лейтенант, вероятно, тоже боится радиации, - подумал сержант. Хорошо!"
Машина отдела ОХДиР немедля тронулась в путь. "Досмотр, значит. Ну, что ж, смотрите, - констатировал про себя Василий Семеныч и, заведя свободную от руля правую руку за спину, потрогал резную рукоятку пистолета ПМ в широком потайном кармане под пиджаком. Патрон был в затворе, а пистолет - на предохранителе...
-------------------------------------------------------------
Водителем "Волги" синего цвета был Сергей Романов - начальник смены установки ЛЯР-2. Это он должен был сейчас сидеть в зале управления установки, отрабатывая свой долг Журавлю. Сергей вел машину быстро и нервно, сосредоточенно глядя вперед, но едва ли хорошо видя дорогу. Нет, он не был пьян, он не был расстроен смертью дяди, которого у него никогда не было. Он спешил на свидание...
В лобовом стекле машины перед ним разворачивалось не полотно шоссе, а история его поздней и драматической любви:
"В общем-то, банальная, как говорят, курортная история, для многих, но не для меня... Лето, Ялта, мне 42 года. Я устал от многолетней, почти круглосуточной и очень ответственной работы по пуску новой, единственной в мире установки - гибридного лазерно - ядерного реактора, некоего аналога термоядерной бомбы, но с прицелом на мирные, фундаментальные исследования... Санаторий "Победа".... Поначалу меня раздражала громкая музыка из соседних номеров, пьяные компании днем и вечером. Я в одиночку ходил на пляж, один гулял по городу, не завязывая знакомств. Но атмосфера свободы и праздника, в которую был погружен этот город, постепенно завладела и моим, желающим тишины, умом:
"Ялта, где растет золотой виноград.
Ялта, где так счастливы были с тобой
Там, где солнце палит,
И целуя гранит,
Шумит прибой, морской прибой" -
неслось со всех сторон.
Внимание начали привлекать женщины, особенно одна, отдыхающая в этом же санатории и живущая в комнате где-то на верхнем (четвертом) этаже здания; моя же комната была на втором этаже. Я встречал эту молодую, приятную и несколько таинственную особу всегда в обществе подруги, вероятно, делившей с ней комнату, и часто их сопровождал красивый черноволосый парень нагловатого вида, с грубыми манерами. Молодой женщине, казалось мне, была неприятна настойчивость этого ухажера, она постоянно старалась не быть рядом с ним. И первое, что возбудило во мне ревность (именно сначала ревность, а не любовь) - это возникшее желание не дать этому развязному типу и наверняка бабнику добиться взаимности очаровательной соседки".
Сейчас, глядя в переднее стекло машины, Сергей старался подобрать слова для описания образа Людмилы (так звали его любовь, последнюю и самую безумную), так как слово "очаровательная" не подходило - очаровательной могла бы быть какая-нибудь принцесса из сказки, или актриса на сцене или в кино. Даже теперь, после всего, что было, он не находил нужных для этого слов.