Глава 15
Тяжко пришлось двум бывшим высшим лицам из руководства РПЦ. Сначала их, как нашкодивших котят, под конвоем притащили на Архиерейский Суд, где и происходило извержение из сана, а автоматически – отлучение от церкви. Сначала перед всеми присутствующими старшими духовными пастырями зачитали решение архиерейского собора о снятии сана и взяли подписку о запрете именоваться больше священником, носить церковное облачение и совершать религиозные таинства. Это им еще повезло, если бы все происходило по старому средневековому архиерейскому Чиновнику, в котором есть «Чин извержения из священства законопреступнаго и непокорливаго священника», то процедура из формальной превратилась бы в публичную церковную казнь со множеством драматических моментов.
И вывели из зала и повезли обратно в изолятор временного содержания уже не духовных лиц, но грешников, которых теперь будут судить за преступления, предусмотренные Уложением о наказаниях РИ как обычных мирских преступников. Впрочем, обоим хватило и казни церковной, теперь они – никто и ничто.
Остальным фигурантам дела пришлось еще более несладко – бесогон и оставшийся в живых монах-неофит тоже были лишены всех духовных регалий и отлучены от церкви, попутно им навешали еще статей. К тому же одним из них очень заинтересовались Кресислав и дед Козьма.
– Ваше Сиятельство, вы не могли бы нам дать его для допроса? – поинтересовался Кресислав.
– Зачем?
– Дело в том, что вскрылось несколько обстоятельств, которые указывают на участие подозреваемого в смерти нескольких волхвов и ведуний. Этот так называемый «бесогон» может оказаться одним из убийц.
– Ну вот как я вам его дам, Кресислав? – с досадой кинул ручку на стол граф. – Сами понимаете, что я не могу передать арестованного кому бы то ни было иначе, как по решению или приговору суда. Тем более, сами понимаете, если пойдет слух, что я каким-то образом сдал язычникам бывшего священнослужителя – конец и мне и возможно вам. Если я только-только налаживаю отношения с вменяемыми людьми в РПЦ, а таких там подавляющее большинство, и пойдет такое…
– Да не нужен он нам, господин граф, – махнул рукой Кресислав. – Нам только нужно побыть с ним наедине в камере.
– Нам? – уточнил граф.
– Мне и Козьме.
Граф вздохнул. Ничего не поделаешь, они уже вместе такое натворили, что отказать не получится.
– Хорошо, пойду на служебное преступление. Я засуну его в допросную, оставлю вас с ним, насколько нужно. Только у меня есть условия – не калечить, не убивать, и я буду за всем наблюдать из-за стекла. Пойдет?
– По рукам. Когда мы можем начать?
– А что, Козьма уже здесь? – удивился граф.
– Его Превосходительство давно здесь.
– Вот как, – хмыкнул граф. – Ну что же, пойдемте.
Блок изолятора временного содержания располагался в подвале СБ, как у любой уважающей себя «кровавой гэбни».
– Только это… Не можете вы накинуть морок? Слишком приметные вы люди.
– Легко.
Мгновение – и вместо Кресислава с Козьмой стояли два следователя СБ в своих неизменных недорогих казенных костюмах.
– Пойдет?
– Пойдет. Это только на людей действует или на камеры тоже?
– На камерах вместо нас будут помехи. Мы можем влиять на работу электроники.
– Ладно, пойдемте.
Решетки, двери, караульные – атрибуты безрадостной тюремной жизни, через которую проходит любой человек, потерявший свободу. Граф сам забрал ключи от камер у охранника и повел волхвов по коридору.
– Здесь он, – посмотрел в глазок граф.
– Прошу вас.
Граф отвалил тяжелую дверь камеры.
– Заключенный Грабовский, на выход!
Бесогон в тюремной робе был жалок. Весь какой-то нескладный и нелепый, как ящерица, а его голова и лицо лишь подчеркивали сходство с каким-то неведомым рептилоидом.
– О, сам господин граф пожаловали! – насмешливо сказал он.
– Не разговаривать, лицом к стене, руки за спину.
На запястьях пленника сомкнулись стальные дуги наручников.
– Опять ваши следаки из меня душу будут вынимать!
– Не разговаривать! – граф вывел его из камеры и проконвоировал до допросной. Будут из тебя душу вынимать, будут, подумал граф. Только вот в более буквальном смысле, нежели ты себе это представляешь.
Когда граф втолкнул бесогона в допросную, и, подведя к столу, хотел замкнуть одну дугу наручников на железной стойке на столе – американское нововведение, мигом прижившееся в РИ – Кресислав его остановил.