Рано я радовался. Для прогульщиков по уважительной причине, вроде школьных игр за границей, было припасено очередное удовольствие – самостоятельно изучить весь пропущенный учебный материал и сдать несколько контрольных по всем предметам. Здесь к этому не относились, спустя рукава – это не вуз, где можно полгода ничего не делать, а потом пытаться впихнуть в себя неподъемный объем знаний за три дня подготовки к экзамену с соответственно ожидаемым плачевным результатам. Контроль, контроль и еще раз контроль, особенно если ты показал выдающиеся знания на отборе – прошел отбор, изволь и как следует учиться! Поэтому пришлось отложить все в сторону, и после школы вместо гоняния балды заниматься только подготовкой.
Те же проблемы были и у Елизаветы. Так что наше с ней общение пока свернулось до получасовых разговоров по планшету, больше не позволяла загруженность. Да и хобби пришлось забросить, гигантские наполеоновские планы, как, впрочем, и все оные, имеют свойство разрушаться в реальности. Хочешь рассмешить бога – расскажи ему о своих планах, как-то так.
Впрочем, приглашение на Рождество Христово от Воронцовых я получил, что было одним из больших знаков внимания – как ни странно, но одни из богатейших аристократов Империи, да и всего мира в целом, предпочитали шумному застолью в многочисленной компании прихлебателей и шапочных знакомых проводить праздники в узком, не семейном – скорее клановом, кругу. Это мне импонировало – мелкие купчики, пыжась, устраивают гулянку для всех, серьезные люди – только для своих, не пуская пыль в глаза. Если достиг такого уровня, тебе не надо ничего никому доказывать.
Как ни странно, на что я уже и не рассчитывал, улучшились отношения с графиней. А ключевым с ней стал наш разговор по ее инициативе. Как-то раз, когда я по привычке старался проскочить в свою комнату, не попадаясь на глаза, она встретила меня в коридоре.
– Пойдем, поговорим?
– Пойдемте… – я внезапно оробел. Все-таки отношения между нами были… Ну сами знаете, я рассказывал.
Графиня сделала приглашающий жест, показав в сторону моей комнаты. Я покорно прошел к себе, тупо сжимая в руке сделанный на кухне бутерброд.
– Садись, – она указала мне на мою кровать.
Вместо того чтобы присесть самой, она медленно прошлась по комнате, трогая вещи, оставшиеся от моего предшественника – я ими пользовался, в моей ситуации выбирать не приходилось
– Иногда все-таки у меня чувство, что ты – прежний Саша. Твоя походка, жесты, взгляд… Все, как у него.
Ну естественно. Индивидуальные морфологические особенности организма не переделаешь, поэтому если в одном теле ты привык к одной моторике, то в другом приходится приспосабливаться к физическим особенностям.
– Но все-таки ты другой. Ты не ребенок, я знаю, ты был взрослым, когда твое тело погибло, а душу поместили в тело ушедшего в Навь моего сына.
– Я тот, кем бы стал Саша в будущем, – хрипло прокашлялся я. – И все равно, я Драбицын по крови и духу, что был там, что теперь здесь.
– Я это знаю, я это поняла и стараюсь принять. Я постоянно за тобой наблюдала еще с тех пор, когда считала тебя опасным чужаком, нежитью. Но все, что ты делал, как ни трудно мне это признать, ты делал правильно, как поступал бы Саша. Только повзрослевший. И пошедший по стопам своего отца. Ты действительно наследник рода Драбицыных, ты уже оказывал положительное влияние на общую ситуацию. И делал все на пользу нашему роду, причем делал это без задней мысли, ведя себя естественно, а не стараясь угодить или произвести впечатление.
Я смущенно шмыгнул носом. Ну конечно это отчасти так, а отчасти я все-таки делал некоторые вещи с умыслом, как например последний безумный с точки зрения профессионала штурм квартиры. Правильно папА дал мне леща, ситуация могла закончиться и по-другому, но мне просто важно было показать себя в глазах графини.
– В общем, давай забудем старую возникшую между нами неприязнь и начнем с чистого листа? Конечно, сыном я тебя считать не смогу, но и вражды между нами больше не хочу. Это пойдет на пользу нашей семье и в дальнейшем роду Драбицыных.