— Выживание, говоришь? — Ян заговорщически подмигнул мне уже в конце нашего вечера.
— Ну да, — подтвердил я, сделав глоток легкого голицынского шампанского, и полюбовавшись на игру пузырьков в фужере.
— Ну тогда держи, — Ян извлек из-под стола загадочный чемоданчик крепкой кожи, с которым и заявился на вечеринку. — Это тебе, чтобы лучше выживалось.
Ян распустил кожаные страховочные ремни, щелкнул замками и открыл крышку.
— Ого!
Это был настоящий чемодан путешественника.
— Вот это тебе, пригодится. Э, куда, копейку давай! — сказал Ян, увидев, что я потянулся к мачете в кожаных ножнах ручной работы.
Я зашарил по карманам, благо, мелочь всегда была с собой как элемент выживания, неприятно, если вдруг понадобится, а ее с собой не окажется, хотя тебя и привезли на лимузине. Копейки не было, только гривенник. Я протянул его Яну и повернулся к подарку.
В кожаном чреве прочного и рассчитанного на тяжелое обращение чемоданчика чего только не было — инструменты на все случаи жизни, от хирургических до того непонятного футлярчика, который я взял в руки и расстегнул.
— Ух ты, а это что такое? — полюбовался я воронеными причудливо изогнутыми жалами.
— Ты мне скажи, — с улыбкой ответил Ян.
Да, это точно мне, и оно мне явно пригодится. Набор отмычек под большинство имеющихся замков, мечта начинающего медвежатника.
— Да, пригодится. Как и все остальное. Спасибо, дружище! — я крепко пожал ему руку.
— На здоровье, — подмигнул Ян. — Ну ладно, мы поехали.
Он внезапно засуетился, поймав взгляд своей подруги.
— Мы пойдем вас проводим, — сказала Лиза.
Мы неторопливо прошлись по аллее до ворот поместья, где уже ждал черный брутальный джип Вильчицких — Ян как всегда был в своем репертуаре, если тачки — то помощнее и посерьезнее.
— Ну ладно, пока-пока! — девчонки расцеловались, и Сашенька взобралась через высокую ступеньку в открытую Яном дверь.
Джип фыркнул, окатив нас облаком выхлопных газов и укатил в темноту, подсвеченный сзади красными огоньками стоп-сигналов.
— Пойдем, прогуляемся? — предложила мне Лизка.
— Ну пойдем, — я предложил своей даме взять меня под локоток.
— Хорошо-то как, — мечтательно сказала Лизка, вдыхая прохладный вечерний воздух и смотря на звезды.
— Ага, — сказал я.
Мы шли по аллее к гостевому домику, наслаждаясь не столько погодой, сколько обществом друг друга.
— Сколько я тебя не увижу, скажи честно? — она вошла в домик в открытую мной дверь.
— Пару месяцев точно, — сказал я.
— Опять расставаться с тобой. Не могу уже, — она обняла меня.
— Ничего, маленькая. Это наша судьба, — я погладил ее по голове, чувствуя нежное прикосновение шелка.
— Точно. И так будет всегда, особенно после того, как мы с тобой поженимся, — глаза у Лизки внезапно стали влажными, и из них покатились слезы.
— Ты же знаешь, так надо, — я коснулся ее мокрой от слез щеки.
— Знаю. И готова к этому, — всхлипнула она, и уткнулась головой мне в грудь. — Только ты возвращайся, хорошо?
— Обещаю, — сказал я. А в голове билась строчка из старой песни — «Я вернусь к тебе золотистой зарей, по крыльцу постучу дождем…». Нет, лучше все-таки во плоти.
— А чтобы ты не забывал, я кое-что придумала, — и Лизка потащила меня в сторону спальни, взяв за воротник.
— А… что… скажут … родители? — пытался я вымолвить между поцелуями.
— Ничего. Ты же мой будущий жених? — Лизка ловко провела подсечку, и я рухнул навзничь на кровать. — Вот и все, на эту ночь ты мой!