Каманин дал мне ключ на старомодном металлическом кольце.
— Ну а пока обживайтесь.
— Спасибо!
— Да не за что, — усмехнулся Каманин и исчез в прихожей, пару секунд спустя послышался хлопок входной двери.
И мы стали обживаться.
Гоша колдовал, точнее волховал, бормоча что-то непонятное и совершая какие-то действия. Я не стал присматриваться к нему, пошел на кухню, и, пошарив в холодильнике, в морозилке нашел замороженную до ледяного состояния пиццу. Хай себе ведун делает, что хочет, а я хочу пожрать, тупо и просто.
Только дзынькнула штатным колокольчиком микроволновка и по кухне поплыл аромат дешевой еды, в дверях появился Гоша.
— Есть засечка, я нашел его.
— Жрать будешь? — дуя на пальцы, я вытащил из чрева шайтан-печки блюдо с пиццей.
— Да потом, — отмахнулся он. — Пойдем, покажу.
Я с сожалением посмотрел на так и не начатый продукт.
— Ладно, давай.
В гостиной Гоша откинул крышку ноутбука.
— Наши координаты вот, — он мышкой поставил наше местоположение на карте. — А пеленг — вот.
И поставил на карте вторую точку, затем провел две точки линию.
— И что?
— То, что мы ищем находится где-то здесь, на этой линии.
— Гоша, при всем уважении к твоим ведунским способностям, а где это самое «здесь»? — усмехнулся я. — Твоя линия ведет аж до мыса Горн. Более точной привязки у тебя нет, или будем искать капитана Гранта, только не вдоль, а поперек? Ну нашел ты пеленг из одной точки. А так никто не ищет. Про триангуляцию ты не слышал?
— Слышал, — раздраженно сказал ведун. — Но где я тебе другие точки найду?
— Ну хоть привязку по расстоянию дать можешь? Тут весь американский континент подходит под описание.
— Нет, не могу, — сказал волхв.
— Значит ты их не нашел. Ну в отсутствии точек для наблюдения придется отслеживать их несколько дней, может, поймем, куда они движутся. Я не думаю, что их цель Чили или юг Бразилии, все должно быть проще и ближе — Эквадор, Перу, северные провинции Бразилии, Боливия, да и Колумбия — не зря же они сюда прилетели, а не в Буэнос-Айрес. Мы же мать твою по легенде этнографы, неужели не сможем вычислить с посторонней в том числе помощью?
— У тебя есть соображения?
— Полно. И сейчас мы посидим и оформим их на бумаге, а завтра напряжем куратора на предмет информации. Пусть нам даст всю разглядовку на местных. Он здесь, ему все виднее, и информацией он владеет не в пример нам и СБ вместе с волхвами. Потому что по мелочам он не будет тревожить Центр, а нам как раз эти мелочи и нужны, через них выйдем на след. Так что давай, прекращай ведунить, или как там это называется, и начинаем шевелить мозгами. Про «мозговой штурм» слыхал? Вот им мы сейчас и займемся.
На высокогорье спустилась ночь, принеся с собой блаженную прохладу. Крупные влажные южные звезды маслянисто мерцали на черном бархате неба, сияя сквозь листву. Но собравшимся на вилле в джунглях до звезд и поэзии не было никакого дела — светят себе, и ладно. Главное, дают подсветку охране, позволяя разглядеть в ПНВ любое движение снаружи и внутри охраняемого периметра.
— Сдается мне, нас круто подставили, — сказал старший из присутствующих, потирая мясистую шею, торчавшую из-за не совсем свежего воротника рубашки.
— Да, хефе. Это правда.
— Ты это не мне говори, ты Густаво скажи. Если отважишься, конечно, — наследник империи Эскобара Густаво отличался крутым нравом, а также большой изобретательностью в разного рода лишении человека жизни, зачастую долгом и мучительном. — Он рвет и мечет. Что нам известно?
— Кроме того, что уже было известно — ничего, — пожал плечами еще один присутствующий. — На самолете должна была прилететь большая партия нового русского оружия, купленного ФАРК в Венесуэле, так нам сообщили. Ну поскольку оно нужно больше нам, мы и решили прибрать его к рукам, пускай эти клоуны-марксисты воюют бюстиками своих вождей, нечего вносить смуту и мешать бизнесу.
— Опять ФАРК. Густаво жаждет крови. Мы потеряли много наших людей, полиция забрала груз. Да в конце концов дело не столько в этом грузе, а в том, что эти марксистско-ленинские гомики нанесли урон нашей чести. А это смывается только кровью. Так что, ФАРК теперь наши кровные враги, передайте всем. И пока голова Переса не окажется на столе у Густаво, урон не будет компенсирован.
— Хорошо, хефе. Они умоются кровью.