Я почти ослеп и оглох, на месте свалки сверкнула вспышка и вспухло облако взрыва, а гулкий рокот метрах в ста аж покачнул колонну, за которой я прятался. Если от пули на ускорении можно еще как-то уклониться, то от фронта взрывной волны и осколков, летящих в десять раз быстрее пули — нет. Я даже вздрогнул, когда затряслась колонна под ударами мелких осколков, машинально упомянув женщину с пониженной социальной ответственностью. Выглянув за колонну, я увидел на месте взрыва большую воронку и фрагментированные тела вокруг нее. Проморгавшись и встряхнув головой, я увидел, как медленно встали и застыли те, кто не пострадал от взрыва, находясь рядом с шаманом. Один, смутно знакомый мне, повернул голову…
Я вышел из транса.
— Драбицын, где ты там? Выходи! — крикнул он. — Ты мне не враг.
Я медленно поднялся, перевесил автомат на правое плечо, не снимая руки со спуска, и вышел из-за своего импровизированного укрытия.
Передо мной стоял Лоренцо Герра, он же Анджей, собственной персоной, и гнусно ухмылялся, пока я шел к нему.
— Вот и свиделись, — он протянул руку. — Привет, Александр!
Мы сидели с Лоренцо в одном из уцелевших домов недалеко от дворца прямо на полу, подстелив коврики из пенорезины среди говна летучих мышей, которых тут было неимоверное количество.
— Вот так, значит, — сказал я, когда он закончил свой рассказ о том, как он здесь оказался, что видел по дороге и как помог мне с побегом.
Вот только был небольшой, точнее для меня большой облом — статуэтка лежала у него в вещмешке. Вообще конечно им хорошо досталось — дойти до цели, взять ее и внезапно лишиться большей части своего отряда — с ним осталось всего трое его янычар. А те, кого они преследовали — спецназ Святого Престола, который они вели с самого их появления в джунглях, и который был одним из их, да и наших, конкурентов. Причем конкуренты были достойные да и отважные — решив, что умирать все равно, но лучше с музыкой, один из папистов привел в действие взрывное устройство, находившееся в заплечном мешке. Несколько кило пластита, и семейный фарш из папистов и янычар был готов.
— Да, вот так, — спокойно ответил Лоренцо.
— А артефакт? — я кивнул на его мешок.
— Потом обсудим. Поверь, вы тоже со своим спутником внакладе не останетесь. Да и не надоело еще на государство работать? — он заговорщически подмигнул мне. — Ходить строем, беспрекословно подчиняться командованию и вышестоящим идиотам из кланов с грязными потными ручонками, для которых ты просто инструмент? Очередной неизвестный солдат неизвестной войны? Перед тобой лежат тысячи дорог, а с тем золотом, что мы отсюда вынесем, ты можешь купить себе остров, да и еще что угодно, и потеть, только лежа под тентом на собственной яхте в окружении нагих красавиц, потягивая ледяной мартини или что ты там еще любишь. Не боясь при этом, что тебя сбросят где-нибудь в жопе мира с самоубийственным заданием, а родителям вручат большую блестящую медаль и скорбным голосом с крокодиловыми слезами известят, что ты честно отдал жизнь за чужие интересы и кошельки, чтобы один из кланов натянул нос другому и прибрал к рукам какую-нибудь шахту в какой-нибудь папуасии, где ты и сгинул без следа.
— Иезуит ты и есть иезуит. Ваши речи сладки, только сами вы тем же и занимаетесь.
— Я — уже нет, — Лоренцо отхлебнул из маленькой фляжки, и явно не воды. — Теперь я честный сам себе подрядчик и работаю сам на себя. Поверь, быть собой и соблюдать свои интересы намного лучше. Лучше этого может быть только командовать идиотами вроде тебя, тоже наслаждаясь жизнью за государственный счет.
— Как я хочу послать тебя, Анджей! — я назвал его старым именем, которое он когда-то сменил вместе с телом.
— Ну так пошли, — с невозмутимым видом ответил он, сделал еще глоток. — Тебе легче станет? А на досуге обдумай мои слова. Нет, я ни в коем случае не предлагаю тебе пойти ко мне на службу, даже напротив, не взял бы ни под каким соусом. Помочь — да, но служить ты мне не будешь никогда, оставаясь источником постоянного напряга — ты слишком предан Империи. Да и фигура ты приметная.
— А что теперь?
— Теперь? — пожал плечами Лоренцо. — А что теперь? Сейчас мы переночуем, а завтра займемся тем, зачем сюда пришли — банальной мародеркой. Ваше — все, что отсюда унесешь, наше — что унесем мы. А что не унесем — при случае можно вернуться.
Я ухмыльнулся. Да здесь скоро появится спецназ ГУ ГШ, и золото пойдет в казну РИ.
— Можешь не ухмыляться, — заметил Лоренцо мою усмешку. — Если ты думаешь, что это место кто-то еще может захватить и ограбить… Хочешь притчу?