Я чуть не застонал. Что, опять инструкции? Прыгнуть за борт и плыть до Маракайбо? Слава богу, нет. Была только короткая записка от Воронцова, где он подтверждал полномочия капитана, и советовал следовать его указаниям.
— Понятно.
— А с этим что делать? — капитан показал в сторону иллюминатора, за которым где-то в той стороне за бортом была «Эсперанса».
— А пусть себе плывет, — махнул рукой я. — Он честно свою часть сделки выполнил.
— Ваше право, — неодобрительно покачал головой капитан.
Я пожал плечами.
— Ну тогда пройдемте в мою каюту. Через двадцать минут будем на базе.
— Хорошо, — прислонился я к переборке. Теперь я не спешу, по крайней мере сейчас. Я почти дома.
— Я считаю, что нужно брать Ладогина, начальника исследовательского комплекса «Ретровира», — Драбицын изучал фотографии холеного породистого мужчины, явно довольного собой.
— Согласен. Даже думаю с него и начать, — Радогорцев изучал схему здания, взятую в секретном архиве. — Хотя уже и поздновато будет. Исчезновение разработчика они заметили, и замели следы. Наружка его ведет, пока никаких особых телодвижений не замечено. По радиоперехвату — тоже ничего, они с Касьяновым не любят болтать лишнего по телефону.
— Может, тогда возьмете Касьянова сразу?
— У нас пока нет оснований для этого, — поморщился как от зубной боли Козьма. — Ну взяли мы разработчика, ну сдал он Ладогина. Касьянов легко может сказать, что никому он ничего не приказывал, это инициатива его начальника исследовательского комплекса, а тот скажет, что тоже ничего никому не приказывал, вот вам лабораторные журналы, покажите, где тут указано мое распоряжение? Так что все опять замкнется на Лопатине. Да что я вам объясняю, граф, сами прекрасно знаете проведение следственных действий. Подозрения к делу не пришьешь.
— А нарушение протоколов безопасности? По идее, местное здяние «Ретровира» сертифицировано для работы с возбудителями биологической опасности второй степени, а геновирус проходит по третьей или четвертой, у них для этого и спецлаборатория в степях Туркестана, чтобы не было утечки в случае аварии.
— Чтобы доказать это, нужно войти внутрь. А если они не намерены задрать лапки кверху, или что еще вероятнее у руководства есть приказ на самоликвидацию лаборатории? Я даже не хочу представлять себе, какую заразу они могут выпустить в черте города, там черт знает сколько и каких возбудителей. Такие здания не берут, а выжигают БОВами, что тоже невозможно по причине расположения этого гадюшника. Пока мы все-таки работаем полулегально, в курсе наших телодвижений только Его Величество, который согласился нам подыграть. И вызов армейской авиации в наши планы явно не входит.
— Значит, надо брать Ладогина, а заодно и «Ретровир» ночью, когда там не будет столько народу. Причем именно в такой последовательности, чтобы не иметь на потенциально опасном объекте своих штурмовиков и кучи гражданских.
— Уже, так и будет. Распоряжения я отдал.
— Чем я могу вам помочь? — спросил Драбицын
— Ничем. Отдыхайте, — улыбнулся Радогорцев. — В первый раз за столько-то лет. Вы исчезли, считайте, вас не существует. Теперь делом займемся мы.
Ладогин сел в машину в сопровождении охраны. С самого начала, с исчезновения Лопатина он запаниковал. Касьянов лишь отбрехивался от своего надоевшего подчиненного, максимум, что сделал — выделил тройку охранников из службы безопасности клана, да усилил охрану лаборатории. Хотя что ему опасаться? Ну если Лопатин где-то всплывет, то его слова ничего не будут значить, а свалить все на Ладогина — раз плюнуть. Поэтому у тройки охранников был отданный им негласный устный приказ — при попытке захвата стрелять на поражение, первая пуля в голову начальника лаборатории. Если он не достанется живым, то и взятки гладки. Тем более, как заверил его Ладогин, никаких биоматериалов, способных связать лабораторию с ядом, не осталось. Пусть ищут, случайно колбочку с чумой разобьют, это их отучит соваться, куда не следует, тем более к колбочке, помещенной в вентиляции, был прикреплен детонатор, способный ее разбить в случае необходимости. Тотальный геноцид в виде выброса хранившихся в лаборатории патогенов не предусматривался, это Касьянову и всем остальным будет петля, а жить хотят все.
— Вот же козел! — ругнулся водитель, когда их обогнал черный джип с тонированными стеклами, явно играющий в «шашечки». Вот и перекресток, и наглая широченная задница джипа впереди. — Выйти бы, да надавать тебе по рогам, да нельзя!