Немец, поморщившись, остановил меня жестом.
- Хорошо. Что от нас требуется?
- План такой. Одним махом зачищаем ковены в Германии, Франции и Италии. Возможно в Голландии и Великобритании тоже. В один день и один час. Германия, кроме Гамбурга — за вами. Вам следует подготовиться, и дать нам знать. Тогда мы уже скоординируем дальнейшие действия и конкретное время.
- Связь с вами?
- Я думаю, мое начальство об этом позаботится.
- Принято.
Ну вот и хорошо. А то развели, понимаешь, бардак, подумал я, посмотрев вслед удаляющемуся немцу.
Все-таки любил я европейскую погоду, так что в отношении климата Гамбург напомнил мне Питер. Те же плюс двадцать три по цельсию, тот же свежий морской бриз, только не с Балтики, а с Северного моря. Красота.
Двор Воронцовых пока только готовился к отъезду из Саксонии, а я, как нелегал, продолжил свое путешествие самостоятельно. Сняв номер в «Гиперион отель», я отправился погулять по городу, заодно и провести разведку. Достопримечательностей в Гамбурге очень много, но все они были мне как-то неинтересны — что я забыл в музее кукол или оперном театре? Максимум, за что зацепился глаз в путеводителе — музей эротического искусства и «белый лебедь Южной Атлантики «Кап Сан-Диего».
Но мне вообще-то надо было в Бергердорф — милый такой райончик в сельской местности рядом с зоной Шлезвиг-Гольштейн. Этакая пасторалька — природа, сельская местность, дорогие дома и стадо богатых фрицев-пенсюков, Санта-Барбара по-немецки. И имя одного из главных жрецов — Клаус Вильке.
Ну легенда на этот случай у меня была так себе — хотел молодой американский миллионер присмотреть себе летнюю резиденцию в Бергердорфе, с кем не бывает? А раз американский — значит беспардонный, тупой и уверенный в своем превосходстве настолько, что не в курсе, что здесь янки просто ненавидят как раз за все их национальные качества, которые они полагают своими достоинствами. Так оно и получилось.
Я изъездил район вдоль и поперек на шикарном спортивном «Астон-Мартине», снятом напрокат, чем еще больше уязвил местных обитателей, уверенных в превосходстве немецкого автопрома. Реакция была, как у кошки на веник, немцы захлебывались желчью и захлопывали двери прямо перед моим носом — ну вот не было здесь войны и оккупационных войск, которые вели себя как победители. Попробовали бы в моем мире так повыделываться. Так что так и уехал оттуда не солоно хлебавши. Но однако поколесив по городу и якобы поискав жилье, надоедая всем своим видом и вопросами, я присмотрелся к симпатичной такой вилле, которую занимал герр Вильке, засняв ее скрытой камерой. Снова мания светобоязни? И у этого гражданина свободной страны все было занавешено плотными ночными шторами. Дальше борзеть я не стал, и отбыл восвояси, собираясь дожидаться кочующего цирка княгини Воронцовой, как я называл ее свиту.
А вот Козьма меня немного озадачил. После разговора с ним я слегка офонарел. Мне надо было забрать посылку с далекой родины. И посылка эта была непростая.
Я подъехал вечером к порту Гамбурга, заранее озаботившись необходимыми пропусками, на стареньком трудяге «Фольксваген-транспортер», снятом за сущие копейки. Ориентируясь по карте на смартфоне, выехал на пирс, к которому был пришвартован наш, русский сухогруз «Стрелец». Значит, и Муромцевы уже в деле, их судно-то.
У трапа они поставили часового, иначе как еще можно объяснить наличие переминающегося внизу матроса, одетого в явно не по размеру бушлат, под которым что-то выпирало.
- Джон Смит, — сказал я по-английски. — У меня письмо к вашему капитану.
Часовой осмотрел меня внимательно, и кивнув, освободил дорогу. Похоже, в лицо меня знали.
Я полез по крутому трапу, чертыхаясь и матерясь — ненавижу такие вот сварные громыхающие конструкции, да еще и пачкающие ржавчиной ладони перила.
Попав на борт, я отряхнулся, и подал ладонь подошедшему мариману кажется в форме капитана — не особо я разбираюсь в их полосках и ромбиках.
- Я принес вам письмо, — кодовая фраза об отсутствии наблюдения и работе не под контролем. Иначе было бы «посылка» или «весть».
- Пойдемте за мной, — кивнул капитан.
Мы спустились вниз, где находились каюты экипажа, прошли по корабельному коридору.
- Вот здесь, — он показал мне на глухую без иллюминатора железную дверь рукой.
Я постучал — три удара, пауза, одиночный стук, два удара, пауза, одиночный стук. Не надо мне, чтобы меня встретили огнем.