Тут Штюрмера уже не спрашивали.
-???? — он бросил вертухаю, тот кивнул. Наверное, сказал, «со мной», или что-то вроде этого. — ????.
Вертухай еще раз кивнул, и выдал Штюрмеру большой ключ, типа от камеры. Штюрмер мотнул мне головой, я кивнул, и встал за ним, ожидая, пока откроется дверь тамбура. Мы зашли, мигнула красная лампа, решетчатая дверь за нами закрылась, а перед нами открылась, выпуская нас в тюремный коридор.
Я пошел за немцем мимо дверей камер, невольно поежившись. Не люблю я такие места, как тюрьмы и кладбища, не добавляют они мне оптимизма, хотя философам это нравится, типа напоминает им о бренности бытия и тому подобной хрени. Мне вот как-то нет.
- Вот здесь похоже один из их жрецов, — шепнул мне на ухо Штюрмер. — Покажете?
Я кивнул, и он открыл дверь камеры. Да, постарались подчиненные на славу, славные традиции гестапо перешли внукам. На человеке, сидевшем в камере, не было живого места, а вместо глаз были две лиловые сливы, почти не открывавшиеся.
- Ну вы даете, — тихо сказал я. — Зачем материал так портить?
- Молчит — пожал плечами Штюрмер. — Даже водой пытали, бесполезно. Может вы что попробуете?
Я глянул на пленника волховским зрением. Гвор черным карманом висел на ауре, и был он большой, больше чем у остальных, с которыми я до этого сталкивался.
- Попробую. А вы попробуйте увидеть моими глазами. Расслабьтесь и закройте глаза, не сопротивляйтесь, — я положил на лысеющую макушку немца ладонь.
Просверк, и Штюрмер отшатнулся.
- Что это?
- А что вы видели?
- Он как будто в серой оболочке и посередине черный шар.
- Верно. Аура у него плохая, а черный шар — это и есть гвор, подсадка.
- Чья подсадка?
- А вот это мне и предстоит в будущем выяснить. Поэтому я вас и покидаю.
- Вы можете из него что-нибудь вытащить?
- Попробую, — я сосредоточился. Зверь внутри меня издал рык, и я, выпустив эктоплазму, воткнул ее прямо в непроглядную черноту гвора, раздавливая ее, заставляя пленника биться в конвульсиях от боли. — Можете спрашивать, только напомните ему, что если он откажется отвечать, то ему будет не просто больно.
- Как вы это делаете? — пораженно сказал Штюрмер, глядя на меня уже по-другому. Наконец-то ты понял, с кем имеешь дело, а также тщетность своих угроз в будущем.
- Привычно, — усмехнулся я, ворочая эктоплазмой внутри гвора. — Спрашивайте же, черт вас возьми! Он долго не протянет!
Ну тут у них пошла оживленная беседа на немецком. Если пленник запинался, я помогал ему сосредоточиться, держа на коротком поводке и каждый раз устраивая ему болевое внушение. Так продолжалось минут пять.
- Все, он больше мне не нужен, — сказал Штюрмер, и я выпустил зверя, моментально схватившего гвор заодно с аурой. Моему симбионту надо было чем-то питаться.
Ба! Я взглянул на застывшего и выпучившего глаза Штюрмера, потянув носом. Нет, вроде не обосрался от страха, увидев чудовище во всей своей красе.
- Эй, — я тихонько позвал его. — Проснитесь!
- Ввы тоже не человек? — пролепетал Штюрмер, глядя на меня с ужасом.
- Напротив, я самый настоящий человек. Только чуть больше, — я игриво подмигнул ему, от чего того передернуло. — Поэтому в следующий раз не давайте обещаний, которые не сможете выполнить. Да, о чем это я? Ну так вы узнали, что хотели? Поделитесь?
- Поделюсь, — сказал еще пристукнутый немец. — Но вы, похоже, справитесь и без меня.
- Ну я не пытаю так союзников, пусть временных и особо опасных. Ну что, пройдемся по другим камерам с задержанными, или как?
Белоснежные купола базилики Сакре-Кер словно парили в голубом парижском небе, освещенные ярким солнцем. Когда-то ее воздвигли на месте того монастыря, где давал обеты сам Игнатий Лойола, будущий Генерал Ордена Иисуса, основатель ордена иезуитов. Ну а теперь, в веке двадцать первом это было популярным туристическим местом, куда съезжались на выходные отдыхающие со всей Европы, чтобы хорошо и культурно провести время, отдыхая среди зелени, высаженной на холме Монмартр.
Вот только не все из отдыхающих были туристами. Трое мужчин неприметного вида, самой что ни на есть обычной европейской внешности поднялись на холм. Один пошел ко входу в базилику, двое других встали у лестниц, ведущих на холм, словно дожидаясь чего-то.
У всех троих синхронно сработали будильники наручных часов, а дальше они действовали, как автоматы — достать из объемистой сумки безотказные русские АТ, примкнуть магазины, взвести затворы… Уже раздавались вокруг недоуменные и испуганные возгласы туристов, когда трое боевиков открыли огонь. Две лестницы, на которых всегда было полно народа, и небольшая каменная площадь на возвышении — лучше целей для террористической атаки нет. Особенно если в руках старые русские АТ еще под первый промежуточный патрон, которые стояли на вооружении Российской Императорской Армии до семьдесят восьмого — машинка в отношении кучности и точности не очень хорошая, но зато очень, даже избыточно мощная.