- Поднимайтесь, мистер Николс.
Я непонимающе посмотрел на подручного Штюрмера. Тот был донельзя серьезен, что для него было совсем нехарактерно.
- Итак, запрос об экстрадиции, поданный властями Российской Империи, решено удовлетворить. Срок исполнения — немедленно. Так что одевайтесь, и прошу проследовать за нами, — немец сунул мне в нос бумагу, я только и успел краем глаза схватить «Ник Николс» и «преступления». Ай да папА! Ну, удружил — выставил сынка уголовным преступником. Хотя это наверняка было согласовано со Штюрмером, во избежание, так сказать.
Я молча кивнул.
- А будешь выделываться, наденем наручники и засунем в клетку, да так и повезем, — наклонился ко мне и негромко сказал эсэсовец. Помнит, сука, не забыл…
Вот таким макаром меня и освободили. Сначала завезли на какой-то аэродром, где стоял вертолет, опознанный мной как мессершмиттовский трудяга Bo 105 в полицейской раскраске, короче — "мусоршмитт". Меня запихнули под конвоем в салон, и машина на полной скорости полетела на восток.
После полутора часов полета над пасторальными видами Германии машина села на аэродроме, принадлежащем немецким погранцам, и меня культурно, но настойчиво запихнули в размалеванный под древесную лягушку «Геленд», точнее «Вольф», и мы поехали к финальной точке моего путешествия — КПП «Калиш».
Вот тут меня ждал небольшой культурный шок. Точнее, ждала меня небольшая делегация из погранцов и жандармов, которым передали меня немецкие коллеги. И наши же сразу заковали меня в браслеты, как беглого и разыскиваемого преступника, и тут уже без сантиментов затолкали в раздолбанный польскими дорогами «Лесснер». Сидя в обезьяннике этого воронка, я пытался было заговорить с конвоирами, но после нескольких тычков палкой через решетку, от которых я благополучно уклонился, делать я это перестал.
Наконец машина остановилась, меня довольно жестко выволокли из нее, заломав руки, и препроводили в черный «Руссо-Балт», где меня уже ждал Козьма.
- А это было обязательно? — спросил я у деда, протягивая ему руки, скованные железными обручами.
- А ты как хотел?
- Может хватит уже еврейских ответов вопросом на вопрос? — разозлился я.
- Почувствуй себя спалившимся агентом, — хмыкнул дед. — Ты по документам Ник Николс, разыскиваемый по обвинению в мошенничестве. И передавали тебя именно как преступника. Ты что, хотел фанфар с литаврами, цветов и восторженных воплей — «наш дорогой агент наконец-то вызволен из немецкого плена»? У погранцов и жандармов языки длинные, они это мигом обсосут, прикинут хрен к пальцу, а потом это дойдет и до немцев. Мало того, что граф приложил все усилия, чтобы вытащить тебя по-тихому, не привлекая внимания, так и Штюрмер тебе помог. А тут будет такая подстава, и ему может прилететь по полной. Так что никшни.
- Сейчас, ноги ломаю, — буркнул я недовольно. Заодно и от наручников избавился — это была старая модель, открывавшаяся любым подручным предметом, просунутым под дужки. Не, точно — провинция она провинция и есть, все эти пшедрищенски как были задворками Империи, так и остались.
- Но сейчас-то куда? В Калиш? Или Ченстохов?
- Нет, напрямую в Питер. Вот, кстати и наш транспорт — Козьма кивнул на стоящий на перекрестке «Сикорский».
- О, нет! — взмолился я. Попробуйте поболтаться в геликоптере полтора часа, и при звуке лопастей у вас начнется идиосинкразия.
- Ага, — сказал Козьма, и съехал на обочину, отсалютовав рукой местным «людям в черном», чью машину он позаимствовал в калишском управлении. — Пошли, браслеты можешь не надевать, это свои.
- Ну хоть на этом спасибо, — я защелкнул стальные дуги на каркасе подголовника.
Ну вот теперь уже видно, что вертолет черный и без опознавательных знаков, только номер на хвостовой балке.
- Забирайся, домой едем.
Как добраться домой и не стать жертвой изнасилования? Да никак. Лизка, встретившая меня в Питере после написания хреновой тучи отчетов, видать хорошенько изголодалась, превратившись из скромной когда-то девочки в законченную нимфоманку. Так что пару дней, пока папА с Козьмой читали мою писанину и скребли свои лысые репы, мы с Лизком вылезали из постели только чтобы скромно перекусить и переждать рефрактерный период. А потом меня ожидаемо выдернули из постели, чему моя насытившаяся, точнее обожравшаяся пантера совсем не препятствовала, изобразив что-то ручкой на последнем издыхании. Тогда я понял того мужика из анекдота, которого будит жена. «- Что? Опять??? — Нет, на работу. — На работу, на работу!»