- И нет таких людей - простых, добродушных, веселых, а главное - полностью открытых, без всяких камней за пазухой!
- И с этим соглашусь, - уже засыпая, промолвил Матвей, - ладно, Лех, давай спать. Нам в восемь утра нужно быть в сельсовете, у Кондратьича.
Действительно - на вечерних посиделках председатель пригласил Матвея к себе, со всеми документами, к восьми часам утра. Такое раннее время аудиенции объяснил тем, что утром же, в райцентр, по своим служебным делам, собирается участковый Александр Петрович. Если друзья поедут с ним, то он, через своего брата, может помочь быстро пройти все бюрократические круги.
Так оно и вышло, только поехали не на "Ниве" участкового, а на Лехином джипе. В Белозерске выяснилось, что Мария Селантьевна заранее оформила все документы и в районном БТИ, и в кадастровой палате, так что уже через несколько часов Матвею вручили документы, свидетельствующие о том, что его мать является полноправной хозяйкой участка земли со всем, находящимся на нем движимым и недвижимым имуществом.
Перед отъездом в Дубравино, по просьбе Александра Петровича, заехали на квартиру его брата Николая, где был произведен натуральный обмен: участковый выгрузил брату два мешка картошки, вязанку репчатого лука, по несколько килограммов свеклы, моркови и капусты, около десятка банок с разными солениями. Николай, в свою очередь, отправил со старшим братом в село упаковки с солью, пакеты с различными крупами, бутылки с уксусом, с подсолнечным маслом, целый блок с крышками для закатки и огромный баул с пустыми банками. Все это с трудом разместили в багажнике джипа. Даже в салоне, на заднем сидении, участковый ехал в обнимку с двумя мешками сахара.
В этот же день, коротко посовещавшись, друзья решили остаться в Дубравино дней на десять - как раз до самого возвращения родителей Матвея домой. Потом предполагалось, что Павел Матвеевич и Нина Егоровна приедут сюда - в село, что бы ознакомиться с так внезапно свалившимся на их семейство имуществом и решить, что с ним делать дальше.
Квартироваться остались у Василенко. Хозяева наотрез отказались брать плату за постой, поэтому друзья еще раз смотались в райцентр, где капитально затарились всем необходимым, в первую очередь - продуктами.
- Эх, лепота!!! - Алексей развалился в молодой траве на берегу затона, куда они пришли порыбачить по рекомендации участкового.
- Сейчас карасик, как раз, берет хорошо, - говорил он, - оголодал после зимы то. Вот скоро на нерест пойдет - перестанет, одни ратаны дурные клевать будут да пескари. Ну - плотвичка, нет-нет - да попадется. У Зинки в магазине кукурузы возьмите, только обязательно... как его... "бондюель", мать его! Другую чего-то не шибко любят! Плотва еще на мякиш хорошо идет.
Вооружившись привезенными с собой удочками и насоветованной Петровичем приманкой, прихватив по несколько банок пива и всего необходимого к нему, друзья расположились на пологом берегу, поросшем, в основном, молодым пыреем, по которому желтыми звездочками были рассыпаны цветки одуванчиков.
Погода разгулялась совсем по-летнему - температура стабильно держалась на уровне двадцати с лишним градусов. Доставала только мошкара, летавшая вокруг целыми роями, но дым из костерка и аэрозоль из баллончика свели к минимуму и эту проблему.
Клевало тоже неплохо - Матвей, как человек, более сведущий в рыбалке, благодаря своему отцу - фанату этого дела, за три часа успел вытащить с десяток плотвичек, и даже нескольких карасей с ладошку. Алексей же, больше глядящий в голубое небо, чем на поплавки, поймал только три рыбинки.
- Мот, а, Мот! - обратился Леха к другу, увлеченно насаживавшему на крючок наживку.
- Чего тебе? - Матвей взмахнул телескопическим удилищем, подождал, пока поплавок примет вертикальное положение, и аккуратно опустил удочку на траву.
- Слушай, а давай сегодня заночуем на природе. Давно мечтал об этом!
- А не задубеем? Ночи-то еще холодные!
- Да ладно! У нас же палатка! И спальники такие, что зимой на снегу спать можно! Старик, я отличное местечко заприметил - недалеко от вашего наследства. Там холмик, на нем несколько тополей-красавцев. Вид с этого холма должен быть - закачаешься! Представь: сидим мы у костра, над которым, в котелке, варится уха из пойманной нами рыбы, и любуемся на закат! Солнце садится, небо все чернее и чернее, звезд на нем все больше и больше, а у самого горизонта - поясок розовый, постепенно растворяющийся в темноте. Красота! Звуков вокруг все меньше и меньше, только писк комаров, дружный хор лягушек в болотах, скрип цикад да треск дров в костре.
- И никакого тебе шума от снующих, даже ночью, машин, от загулявших компаний, даже от еле урчащего холодильника на кухне. - Поддержал лирико-романтическое настроение друга Матвей. - Нет искусственного света от уличных фонарей и неоновых реклам! Только блеск звезд и свет молодой луны. А еще теплые огоньки далеких окон сельских домов, как символ тепла и уюта.
Друзья, на какое-то время, с недоумением уставились друг на друга.
- Во поперло! Раньше за нами таких литературно-лирических талантов я не замечал! - Заметил Матвей.
- Ага. - Согласился Леха. - Как будто нас Тургенев с Фетом покусали. Ну что - вольемся в только что нарисованную романтическую картину?!
- Ладно, вольемся. - Согласился Матвей. - Только палатку ставишь ты!
- А костер и уха за тобой!
- Заметано!
Как и решили, к девяти вечера под тополями стояла палатка, весело потрескивал костерок, закипала в котелке, подвешенном над огнем, вода. В ручье, что пробегал под холмом, Матвей чистил и промывал пойманную рыбу. Алексей готовил к вечерней съемке свои фирменные фотопринадлежности, которым мог позавидовать даже фотограф-профессионал.
Панорама с холма открывалась действительно великолепная, как говорится - достойная пера поэта и кисти художника. Справа, утопая в садах, раскинулось Дубравино, слева - метрах в ста от маленького лагеря, темно-серым пятном на зеленом фоне, располагался дом Макаровых вместе с хозяйственными постройками. А перед самой возвышенностью, от неширокого и юркого ручья, начиналось поле, уходящее, почти, под самый горизонт, где сменялось редколесьем и болотом.
Солнце уже на две трети спряталось за горизонт, когда друзья уселись за раскладной столик, на котором дымилась до умопомрачения аппетитная уха в походных металлических мисках. В такие же металлические стаканчики был разлит самогон Григория Семеныча, который сказал, вручая бутылку с ядреным зельем, уходившим ночлежничать на природу парням: "Ежели хотите испытать настоящий кайф от ночного деревенского пикника, то все должно быть натуральным! Ни водка-казенка, ни, тем более, ваш вискарь, или ром, не годятся!".
Во время трапезы Алексей периодически вскакивал, подбегал к своему фотоаппарату на штативе, больше похожему на телескоп, несколько раз щелкал затвором, тут же, на дисплее, оценивая получившиеся снимки, и возвращался за столик с горящими глазами и радостной улыбкой.
- Старик, это такие снимки будут - закачаешься! Таких закатов я еще нигде не снимал!
Дело в том, что Алексей с самого детства увлекался фотографией, а именно - с того самого момента, когда семейство Поляковых подарило ему на десятилетие фотоаппарат. С тех пор Звягинцев успел победить на двух городских фотоконкурсах и одном республиканском, а в их родном городе уже трижды организовывались персональные выставки его работ.
Через полчаса пир на природе был окончен. Друзья запивали ужин чаем из термоса, который заварила Галина Николаевна. "С мятой чаек, и еще с кое-какими травками. Перед сном попьете, спать будете хорошо. Да и мошкара меньше донимать будет".