Ладно, не буду терять время.
Осенью 1920го года, после оставления Читы войсками генерала Войцеховского, Белое движение в России практически прекратило свое существование. Многие мои сослуживцы направились в Харбин, увозя с собой тело нашего прославленного генерала Каппеля Владимира Оскаровича. Господи, а ему ведь и сорока не было....
Я же отправился домой.
Всеми правдами и неправдами, рискуя на каждом шагу попасться в руки вовсю и повсюду властвующих красных комиссаров, добрался до Иркутска. Там наведался к старым знакомым, которые укрыли меня на время, дав возможность отдохнуть и восстановить силы, а также помогли раздобыть документы, позволившие добраться до Москвы без приключений. Имение моих родственников в пригороде оказалось разграбленным и наполовину сожженным. Из родных там никого не нашел.
А нашел я их всех в другом родовом имении Левашовых под Тулой... на семейном кладбище.
Как только до Москвы дошли большевистские волнения из Северной столицы, мой дядюшка - Савелий Федорович, собрал свой "гарем", как он любовно в шутку называл жену Наталью Андреевну и трех дочерей, моих кузин - Софью, Аннушку и Екатерину, и увез их к нам под Тулу. В то время там жила моя матушка - Надежда Яковлевна, и мой старший брат Николай, потерявший ногу на германском фронте.
К сожалению, недолго моим родным довелось прожить в покое и безопасности. Революция добралась и до Тулы. Как-то ночью в дом ворвались пьяные и вооруженные матросы, назвавшиеся членами революционного трибунала, или чем-то подобным, начали обыск, плавно перешедший в откровенный грабеж, а когда Николай встал на защиту Софьи, по отношению к которой один из этих мразей позволил недопустимое, они его просто застрелили.
После этого матушка прожила всего несколько дней - не выдержало сердце. Дядю вскоре убили в Туле грабители, куда он возил кое-что из семейных ценностей, что бы обменять на продукты. А тетушка и кузины, одна за другой, умерли от голода и тифа.
Похоронили их всех подобающим образом крестьяне из окрестных деревень, даже тело дяди из города привезли. Вот вам серый и невежественный народ....
Вскоре дом, который был построен еще вначале прошлого века, и в котором жили четыре поколения рода Левашовых, был экспроприирован, как модно сейчас говорить, представителями новой власти под свои нужды. Все это я узнал у местного крестьянина, который всю жизнь прослужил у Левашовых истопником и который приютил меня на время. Оставаться долго в родных краях мне никак было нельзя, так как сочувствующих новой власти было много, и существовала большая вероятность того, что о появлении представителя графской семьи бывших "угнетателей" могли запросто донести. А красным комиссарам только попадись в руки....
В общем, решил я отправиться в одно из наших имений, о котором мне не раз рассказывал мой дед. Находилось оно в дальней губернии, в глухих местах, куда советская власть, по моим сведениям, пока не добралась. По словам деда, это было что-то вроде большого хутора, с добротным домом, конюшней, сараями, овином, сеновалом, построенными еще при прадеде. Еще дедуля рассказывал, что прадед мой - Михаил Константинович, проживал на этом хуторе вместе со своей дочерью до... момента их таинственного исчезновения. Там случилась какая-то совсем уж темная история, по слухам - густо замешанная на мистике, из-за которой имение обезлюдило и совсем зачахло. Как современный, образованный человек, во все мистическое я перестал верить в тот момент, когда окончательно потерял интерес к детским сказкам.... Так я думал тогда и даже представить не мог, насколько был не прав.
В далеком имении я надеялся укрыться на какое-то время, отдохнуть, осмыслить свое положение, подумать о планах на будущее. К тому же, чем черт не шутит, может все еще изменится, и большевики будут свергнуты, хотя верится в это уже с трудом. Ведь к моменту окончания нашего Сибирского Ледового Похода, красными был взят Перекоп, и Добровольческая армия барона Врангеля, вернее то, что от нее осталось, была вытеснена из Крыма, а те, кто остались - уничтожены. Больше Белому движению в России неоткуда было брать силы, способные кардинально изменить ситуацию.
За день до того, как я намеревался отправиться в путь, за мной пришли чекисты. Видно, мои опасения оправдались, и нашелся кто-то из "доброжелателей", донесший новым властям о появлении в округе последнего представителя графского рода Левашовых, бывшего офицера Царской армии и Белого движения. Как было упустить такой лакомый кусок, не похлебав вдоволь голубой крови!
Да вот только подавились, большевички то. По дороге в "ЧК" они расслабились, потеряли бдительность, пресытившись своей безнаказанностью и беспомощностью своих жертв. Они не учли того, что арестовали не просто "белого" офицера, а командира разведроты каппелевской гвардии! Один из чекистов так любил мерзко шутить и балагурить, при этом еще махать и всюду тыкать своим "маузером", что мне не составило труда, предварительно освободившись от пут, разоружить его и "положить" всех пятерых. Водителя автомобиля я, предусмотрительно, убивать не стал, а заставил вернуться к дому крестьянина, у которого квартировался. К сожалению, и его самого, и его супругу, скорее всего - за укрывательство врага советской власти, повесили во дворе собственного дома.
Собрав наспех необходимые вещи и кое-что из еды, неплохо вооружившись захваченным у комиссаров оружием, я покинул родные места, заглянув по пути на кладбище, где были похоронены мои родные.
Две недели я добирался до Березовска - уездного городка, от которого до владений моих предков было всего несколько десятков верст. С учетом того хаоса, который творится в стране до сих пор, очень даже неплохо. Во многом мне помогли документы, которые я позаимствовал у застреленных чекистов. Их мандаты, порой, оказывали на нужных людей просто магическое действие! В уезде я снял на время комнатушку у одного веселого дедка, который и подсказал, что от города, два раза в сутки, по узкоколейной дороге ходит небольшой состав до станции Кудряково. А уж от Кудряково до нужных мне мест можно и пешком дойти.
Советская власть, на тот момент, добралась и до Березовска, но не воспринималась населением города всерьез, так как была представлена каким-то уездным советом депутатов, не имевшим ни должного авторитета, ни, пока еще, реальной власти. Не видно было в городе ни красноармейских патрулей, ни представителей народной милиции, заполонивших улицы многих больших городов, расположенных ближе к центру страны, поэтому я мог свободно прогуливаться по Березовску, не рискуя опять оказаться в лапах красных.
Через несколько дней, отдохнув и осмотревшись, на указанном поезде я отправился в Кудряково. Несколько "теплушек", грубо переоборудованных под "плацкарт", и пара грузовых платформ натужно тянул маленький паровозик, периодически повизгивая гудком и выбрасывая клубы белоснежного пара. В вагоне негромко переговаривались селяне, накануне расторговавшиеся на городском рынке, за окном раскинулись великолепные осенние пейзажи, где бурная летняя зелень сменялась желто-оранжевыми красками. Все это успокаивало, умиротворяло. Мне даже стало казаться, что по окончании этого пути, когда я доберусь до имения прадеда, все мои беды и напасти останутся где-то позади, и я, наконец-то, обрету покой.
Но не тут-то было.
Из дремы меня вывел особенно громкий и пронзительный гудок, в вагоне поднялся шум-гам, по обе стороны состава появились какие-то вооруженные всадники.... В общем - состав остановила одна из многочисленных банд, орудовавших в уезде, как и по всей России, для банального грабежа.