Пендергаст еще некоторое время подержал пистолет у виска пленника, потом потихоньку отпустил жидкие рыжие волосы Уизли. Толстяк рухнул наземь, обмочив штаны.
Пендергаст молча сел в машину. Д’Агоста устроился рядом. Они выехали на дорогу и не оглядываясь направились к Лусаке.
Только через полчаса д’Агоста решился спросить:
— Что дальше?
— Прошлое, — ответил Пендергаст, не отводя глаз от дороги. — Прошлое — вот что дальше.
12
Саванна, штат Джорджия
Уитфилд-сквер мирно дремал в гаснущих вечерних сумерках. Зажглись уличные фонари, выхватывая из сгустившейся тьмы ажурные рельефы карликовых пальм и испанского мха, свисающего с сучковатых дубов. После пекла Центральной Африки влажная Джорджия показалась д’Агосте почти приятной.
Он шагал за Пендергастом по аккуратно подстриженной лужайке, в центре которой высился окруженный цветами павильон, увенчанный куполом. В павильоне, повинуясь командам фотографа, группа гостей окружила жениха и невесту.
Неспешно шли прохожие, люди сидели на черных скамейках, читали, разговаривали. Все показалось вдруг нечетким, размытым, и д’Агоста потряс головой. После бешеного рывка из Нью-Йорка в Замбию, здесь, в этой обители состоятельных южан, он испытывал какое-то оцепенение.
Пендергаст остановился и указал на вычурный викторианский особняк на другой стороне Хабершем-стрит — безупречно белый, похожий на своих соседей. Агент и его спутник повернули к дому, и Пендергаст сказал:
— Имейте в виду, Винсент, он еще не знает.
— Понял.
Они перешли улицу и поднялись по деревянным ступеням. Пендергаст позвонил. Секунд через десять над входом загорелся свет, и дверь открыл мужчина лет под пятьдесят.
Д’Агоста глядел на него с любопытством. Обитатель особняка был высок и очень красив — высокие скулы, темные глаза, густые каштановые волосы. Его загар резко контрастировал с бледностью Пендергаста. В руке мужчина держал свернутый журнал «Американская нейрохирургия».
Солнце, которое опускалось за дома на другой стороне сквера, светило хозяину в глаза, и он не мог разглядеть гостей.
— Чем могу служить? — осведомился он.
— Джадсон! — сказал Пендергаст, протягивая руку.
Джадсон вздрогнул, и на лице его выразилось удивление и радость.
— Алоиз? Боже мой! Входите!
Он повел их через огромную переднюю, потом через узкий, заставленный книжными стеллажами коридор в небольшой уютный кабинет. Слово «уютный» было совсем не в духе д’Агосты, однако другого он подобрать не мог. Теплый желтый свет придавал приятный глянец старинной мебели красного дерева: сервант, письменный стол с выдвижной крышкой, оружейный шкаф, снова книжные полки. На полу — роскошные персидские ковры. На одной из стен — два диплома: врачебный и доктора философии. Мягкие, очень удобные на вид диваны. Везде, где только можно, древности со всех концов света: африканские статуэтки, нефритовые безделушки из Азии. Два окна, прикрытые легкими занавесками, выходили на сквер. Заполненный вещами кабинет не создавал впечатления загроможденного — напротив, выглядел как обиталище человека со вкусом, интеллигентного и много где бывавшего.
Пендергаст представил хозяину своего спутника. Узнав, что д’Агоста полицейский, Джадсон Эстерхази не смог скрыть удивления, но улыбнулся и дружески пожал ему руку.
— Приятный сюрприз. Хотите чего-нибудь? Чай, кофе, бурбон?
— Бурбон, пожалуйста, — сказал Пендергаст.
— Какой?
— Неразбавленный.
Хозяин повернулся к д’Агосте:
— А вам, лейтенант?
— С удовольствием выпью пива.
— Хорошо. — Все так же улыбаясь, Эстерхази подошел к серванту в углу, ловко налил порцию бурбона и, бормоча извинения, направился на кухню за пивом.
— Господи, Алоиз, — воскликнул он, вернувшись, — сколько же мы не виделись?! Лет семь?
— Восемь.
Пока Пендергаст и Эстерхази разговаривали, д’Агоста потягивал пиво и смотрел по сторонам. Пендергаст уже просветил его насчет Эстерхази — нейрохирург, исследователь; достигнув в своем деле вершин, он стал работать на общественных началах в местной больнице и в организации «Врачи на крыльях», или «ВНК», — благотворительной организации, которая посылает врачей в зоны катастроф в странах третьего мира. Убежденный спортсмен и — если верить Пендергасту — даже лучший стрелок, чем его сестра Хелен.
Разглядывая многочисленные охотничьи трофеи на стенах, д’Агоста понял, что Пендергаст не преувеличивал. Врач и одновременно страстный охотник — интересное сочетание.