– Что так долго? – На крыльце коттеджа показался отец.
Почесав толстый живот, он уперся руками в перила. Я всегда боялась в такие моменты, что они обвалятся. Просто мой отец был мужчиной огромным. Большим и в вышину, и в ширину. Но на мою радость, крыльцо держалось из последних сил и не падало набок.
– А че мы-то?! – прокричал Льям. – Опять эта сопливая на реку сбежала.
– К ящерице своей?! – рявкнул папенька еще злей. – Надеюсь, вы скрутили этому сопляку башку.
– Нет, пап, – Виам подтолкнул меня вперед, – не было с ней никого. Она сети искала местных. В реке.
– И что нашла? – Взгляд отца мазнул по ведру в моих руках.
– Да так, по мелочи, – отмахнулся Льям. – Что с этой девчонки взять? Тупа как пробка.
– Ну, раз мозгов уже хватает рыбу поискать, значит, поумнее мамаши своей растет. – Отец смачно сплюнул на землю. – Быстро в дом, собираться вам пора.
– Что, все-таки отправляешь нас воевать? – насупился Виям.
– А что затряслись как кролики?! Мои сыновья трусами быть не могут. Запомните, война – это для одних плохо, а для других очень даже хорошо. И заработаете, и где что не так лежит – к рукам приберете. Глядишь, с полными карманами домой вернетесь.
Сглотнув, я покосилась на братьев. Плохо их отец знает, а то бы уже догадался, что рисковать своими шкурами те не будут.
Из-за дома вышла мама. Сутулая, с грязным, некогда белым платком на голове. Худая. Ее руки были до того костлявыми, что порой мне казалось – об косточку на ее запястье можно легко уколоться. Она несла две корзины, из которых торчала ботва молодой моркови.
Ноша эта была тяжела, но никто из мужчин нашей семьи не поспешил ей на помощь.
Лишь проводили взглядом и поморщились.
На ужин будет варенная в котелке морковь. Возможно, овощной морковный суп.
– Айла, сюда ведро принесла! – рявкнул отец.
Сдается мне, его посетили те же мысли о вечерней трапезе.
Не переча, я молча отнесла карасей на крыльцо. Вода еще раз всколыхнулась и разлилась на деревянный пол. Взглянув на свое платье, лишь шмыгнула носом, вот теперь точно было похоже, что я шастала по реке.
Отец довольно растянул губы, заглянув в мое ведро. Еще бы, такая жирная рыба… И все ему одному.
Братья недовольно засопели.
Мама же, казалось, и вовсе не замечала нашего присутствия. Она что-то бормотала под нос. Я четко уловила слова «базар» и «выходной». Прошаркав через двор и так и не взглянув на нас, она направилась к старому косому сараю и исчезла внутри. Послышался легкий шум.
Мы переглянулись.
– Так, вещи собирать и это… с прополкой матери потом помогите, – брякнул отец и, снова почесав живот, скрылся в доме, не забыв карасей.
Все недовольно цыкнули, и, естественно, никто его не послушал.
Братья, толкнув меня к сараю, поспешили на задний двор.
Через пару мгновений там громко залаял наш пес и тут же заскулил, видимо, получив пинка. Стиснув зубы, я мысленно отдубасила этих мерзавцев за то, что позволяют себе бить Токи. Наша лохматая здоровущая собака только и могла что лаять, а так добрейшей души зверь. Ни в жизнь не укусит.
Скрипнула дверь, и показалась матушка.
За собой она тащила пустую деревянную тачанку, крепко держа ее за ручку.
– Мама, – я заспешила к ней, – тебе помочь? Давай я ее повезу?
– Уйди, Айла! – рявкнула она, останавливая меня. – Какая от тебя помощь? Еще испепелишь мне ростки. Уродилась непонятно кем, на мою беду. Одна надежда была, и все прахом.
– Прости. – Виновато опустив голову, я отошла от нее.
– Что мне с твоего «прости», – проворчала она, кряхтя от натуги. – Не приближайся к моему огороду. Кормишь вас, дармоедов. Обжираете весь урожай. Иди прочь в дом.
Настроение окончательно рухнуло. Тяжело вздохнув, я поплелась куда сказали.
Стряхнув грязь со стареньких ботинок, прошла в зал. Отец сидел в своем любимом кресле и вчитывался в какую-то бумажку. Чтобы не привлекать к себе внимания, я шмыгнула на лестницу и тут же замерла, услышав за спиной:
– Айла, сети не сети, но если увижу рядом с тобой ящерицу, я его просто убью. Еще не хватало, чтобы моя дочь водилась с этим отребьем. Ты меня поняла?
Стиснув челюсти, попыталась сдержать мгновенно вспыхнувшую в душе злость и не справилась.
– Что плохого в Оуэне? – выпалила, мысленно ругая себя за несдержанность. – Кроме того, что он дракон?
Отец бумажку свою опустил и поднял суровый взгляд на меня. Мутные, красноватые с перепоя глаза вызывали только омерзение.
– Все в нем плохо! – зарычал он, оплевывая все вокруг. – Ты хоть и бестолочь и рожей в соседскую рыжую корову, но зато магия в твоей крови редкая. Хороших магов родить сможешь. А значит, хоть какую-то пользу от тебя семья поимеет!