Она уткнулась лицом в его рубашку и начала приглушенно всхлипывать. Плечи ее тряслись.
Встревоженный столь странным поведением, он крепче прижал девушку к себе и неловко похлопал по плечу.
— Господи, Шарлотта, ты плачешь? Не расстраивайся, я что-нибудь придумаю.
— Я в этом не сомневаюсь. Ты очень изобретателен.
Она всхлипывала все громче, дрожа всем телом. И вдруг он понял: она едва сдерживает смех!
Он поднял ее лицо пальцем за подбородок. В глазах ее танцевали веселые искорки.
Ему не надо было слушать Гамильтона, чтобы понять очевидное. Ни один мужчина, в котором сохранилось хоть чуть-чуть романтической чувствительности, не стал бы сейчас терять времени на жалобы по поводу всяческих неудобств.
— Рад, что тебя это забавляет, — пробормотал он.
— Очаровательно, волнующе, потрясающе. — Она приподнялась на цыпочки, обвила его руками за шею и поцеловала — крепко и страстно.
Он мысленно послал к черту свою лишенную романтики душу и всевозможные неудобства.
Лихорадочная волна желания захлестнула его и затопила целиком.
— Ну почему, — прошептал он в ее полуоткрытые губы, — почему я никак не могу насытиться тобой?
Шарлотта не ответила, она стягивала с него сюртук и расстегивала пуговицы рубашки. В одно мгновение она обнажила его до пояса.
Ее пальцы скользнули по старым шрамам, она прижалась губами к израненному плечу и нежно его поцеловала. Бакстер закрыл глаза — так велико было нахлынувшее желание.
Он с трудом перевел дух и принялся развязывать ленточки ее платья, затем медленно опустил лиф. Огонь в камине отбрасывал золотистые отсветы на ее груди.
Она прикоснулась пальцем к его губам.
— Когда ты так на меня смотришь, мне кажется, что я прекрасна.
Он покачал головой, удивляясь силе своих ощущений. Осторожно, почти благоговейно он провел пальцами по ее соскам.
— Ты и в самом деле прекрасна.
— И вы, сэр, — тихо добавила она, — вы — чудо.
Он со стоном склонил голову и поцеловал высокий изгиб ее груди. Она обхватила его за плечи и откинула голову назад. Прильнув к нему всем телом, она скользнула подошвой туфельки вверх по его ноге. Когда же попыталась опустить свою ногу, он сжал рукой ее бедро, удерживая ее в том же положении. Юбки ее платья обвились вокруг его ног.
Не в силах больше ждать, он подхватил ее на руки, опустил на диван и, наклонившись, поднял ей юбки выше талии.
Медленно он раздвинул ее бедра. Она испуганно охнула, сообразив, как открыта его взгляду. Спохватившись, попыталась сжать ноги.
— Нет, прошу тебя. Я хочу на тебя посмотреть. — Он опустился на одно колено перед диваном, чувствуя, как дрожит ее нога, касаясь его ребер. Он накрыл ладонью ее теплую розовую плоть, и она вздрогнула.
— Бакстер? — Кончик ее язычка показался сквозь приоткрытые губы и снова исчез. У нее вырвался стон.
Бакстер наклонился, чтобы вдохнуть изысканный аромат ее тела, блестевшего в отсветах камина. Он раздвинул мягкие складки, открывая крошечный бутончик.
Опустив голову, он поцеловал ее с нескрываемым обожанием.
— Бакстер? — Ее пальцы зарылись в его волосы. — Боже правый, что ты делаешь?
Он проигнорировал ее вопрос и последовавший за этим прерывистый шепот, требующий объяснений. Его язык ласкал маленький узелок, и тот стал упругим и набухшим. Он продолжал до тех пор, пока Шарлотта не потеряла дар речи.
Когда же она тихо вскрикнула и сжала пальцами его волосы, он быстро поднялся и расположился на ней сверху. Чувствуя ее вкус на губах, он нырнул в плотную, горячую сердцевину ее тела.
Она судорожно сжалась вокруг него, затягивая его в себя так глубоко, что на мгновение ему показалось, будто он стал частью ее.
Внутри него все напряглось, и в следующий момент он достиг вершины — его поглотил опаляющий, очищающий огонь, который принес ему неизвестное ранее освобождение…
Ароматные травы тлели в жаровне.
Он медленно втянул в себя дым, наслаждаясь тем, как в нем пробуждается повышенное сознание. Еще немного — и он сможет повелевать силой.
Теперь он готов к сеансу ясновидения.
— Раскрой карты, любовь моя, — прошептал он. Гадалка перевернула три карты и долго смотрела на них в глубокой задумчивости.
— Золотой грифон подбирается ближе к фениксу — промолвила она наконец,
— Это становится с каждым часом все интереснее.
— И опаснее, — предостерегающе заметила гадалка.
— Верно. Но опасность добавляет остроту ощущениям.
Гадалка выложила на стол следующую карту.
— Связь между золотым грифоном и леди с изумрудными глазами крепнет день ото дня.
— Следовательно, она не является случайной нитью в полотне его судьбы. — Он был доволен гаданием.
Бакстер? — Шарлотта томно зашевелилась, взъерошила пальцами поросль у него на груди, — уже поздно.
— Знаю. — Он неохотно приподнялся, выпутываясь из пены ее нижних юбок. Поднявшись с дивана, он застегнул бриджи и взглянул на часы.
До рассвета осталось меньше часа. Я должен идти. Гамильтон будет беспокоиться.
Шарлотта села и принялась оправлять лиф платья.
— А что же бедняга Норрис? Уж кому как не ему следует волноваться больше других.
— Я его еще не видел. — Бакстер потянулся за очками, нацепил их на нос и подхватил рубашку. — Гамильтон говорит, что Норрис совершенно спокоен.
— Возможно, это результат гипнотического воздействия.
— Чертов шарлатан, он за все ответит. — Бакстер сгреб в охапку свой сюртук и обернулся, чтобы попрощаться. Шарлотта сидела на диване, восхитительно растрепанная, и он тысячу раз пожалел, что у него неотложная встреча. — Когда все кончится, я дам тебе знать.
— Будь осторожен, Бакстер. — Чувственная нежность окончательно покинула ее взгляд, когда она поднялась с дивана. — Не нравится мне все это. За ночь произошло столько странных событий. Я еще не все тебе рассказала.
— Я буду у тебя сегодня днем. — Бакстер внезапно умолк, заметив на столе алую розу. — Это тот самый цветок, что я видел у тебя на балу. Хотел спросить, откуда он у тебя взялся, но меня отвлекли. Кто дал его тебе?
— Долго рассказывать. Это может подождать, пока ты не решишь свои проблемы с Гамильтоном.
Заметив ее встревоженный взгляд, он почувствовал беспокойство. Бакстер пересек комнату, схватил розу со стола и увидел под ней смятый листок бумаги. Холодок пробежал у него по спине.
— Что это? Откуда эта записка?
— Уверяю, у тебя нет поводов для ревности.
— Я не ревную. Для таких смешных пустяков темперамент мой не настолько горяч.
— Вот как, — промолвила она с задумчивым видом. — А у меня, знаешь ли, наоборот.
— О чем, черт побери, ты говоришь? — спросил он, разворачивая листок.
— Если бы какая-нибудь женщина прислала тебе письмо или подарила цветок, я бы этого так не оставила.
Он поднял на нее глаза, удивленный страстностью, с какой она произнесла эти слова. На мгновение ее взгляд заставил его позабыть о записке, которую он держал в руках. Смущенно кашлянув, он промолвил:
— Сомневаюсь, чтобы какая-нибудь леди прислала мне букетик.
— Ха! Не зарекайтесь, мистер Сент-Ивс. Удивительно, как это еще мне не приходится разгонять своих соперниц тростью. Полагаю, одна из причин кроется в том, что вы слишком долго избегали светского общества и никто вас толком не знает. Мне повезло, что вы предпочитаете проводить время большей частью в своей лаборатории.
Бакстер почувствовал, как кровь прилила к era щекам. «Черт побери, теперь она вгоняет меня в краску. Неужели ее власть надо мной безгранична?»
— Тебе не стоит беспокоиться о соперницах. Их нет.
— Вот и отлично.
Он заставил себя сосредоточиться на записке. Пробежав ее, он перечитал, не веря своим глазам.
Ваш любовник-алхимик ищет философский камень отмщения… Он использует любую возможность… даже вашу любовь… вы станете его очередной жертвой.
— Черт побери.
— Сейчас это не так важно, Бакстер. Ты должен сперва разобраться с дуэлью. Потом я расскажу тебе про розу и письмо.
Он смял листок в кулаке и встретился взглядом с Шарлоттой.
— Кто дал тебе это?