— Да, конечно.
— Я тут думал, кем нам лучше представиться. Есть два варианта. Можно сказать, что мы заказчики из НИИ в Киеве, куда Кулагин ездил месяц назад в командировку — об этом есть информация в его досье. Он должен был доделать для них проект какой-то установки, но не успел. Второй вариант — выдать себя за сотрудников КГБ. Этот вариант мне больше по душе. Конечно, кого-то это напугает, но у кого-то, напротив, развяжет языки. Некоторые люди обожают откровенничать с представителями моей бывшей конторы.
— Кстати, в его досье, кажется, был какой-то намек на связь с КГБ, но точных данных нет.
Из своего угла неожиданно подал голос ГРОБ. Вольфрам подумал, что его не удивил бы при этом застенчивый кашель.
— Извините, коллеги. Могу ли я предложить третий вариант?
— Это какой же? — с неудовольствием повернулся Вольфрам. Он-то как раз готов был действовать по старой памяти. С поддельными удостоверениями комитетчиков, которые ни за что не отличишь от настоящих, им бы всюду открылись двери.
— Во-первых, люди из научной среды охотнее пойдут на контакт с человеком их круга. А вы, Сергей Иванович, бесспорно, сможете выдать себя за представителя администрации научного института. Из предоставленной мне информации, я знаю, что Кулагин учился в Киеве, и, значит, вы могли быть с ним знакомы лично. Это два.
— Ну, а я кем тогда представлюсь? Инженером или токарем? — встрял Вольфрам, не скрывая раздражения.
— Сопровождающим лицом, — невозмутимо ответил ГРОБ. — Представителем организации, которая контролировала секретные работы Кулагина. Пусть люди гадают о принадлежности к конкретному ведомству. Вы, агент Вольфрам, в разговоре можете и надавить психологически. Важно дать понять, что речь идет о работах особой важности. В этом случае разные характеры с большей охотой пойдут с вами на контакт. «Это и охота, и зверей убивать не нужно!» — закончил робот голосом дяди Федора из мультфильма «Трое из Простоквашино».
— Отличная идея, — похвалил Анисимов.
Вольфрам хмыкнул. Почему ему не пришла в голову такая простая мысль объединить два варианта? По типу: добрый следователь, плохой следователь. Это все прошлое «безопасника» стучится в спину. Здесь нельзя действовать в лоб. Конечно, было бы хорошо и сейчас привлечь к работе мнемотехников. Провести опрос свидетелей, затем стереть какие-то воспоминания или добавить нужные. Но так не делается. Во-первых, через процедуру придется пропустить слишком много людей, а на это не хватит ни сил, ни средств, да и технологически осуществить все это очень сложно. Во-вторых, мнемотехников вызывают только после того, как появится хоть какая-нибудь конкретика. Вот если бы Смотрители подарили землянам такие приборы, с помощью которых можно было стирать память на раз. Взял, к примеру, в руки что-то вроде фонарика или палочки (волшебной, разумеется), сверкнул, как фотовспышкой (сам, естественно, на глаза черные очки нацепил, чтобы не подставиться — смешно и глупо, наверное, со стороны!). Пшик! — и готово! — человек ничего не помнит. Как настроил прибор, столько времени из памяти и вывалилось. Но это, к сожалению, пока еще фантастика. Нет таких приборов у «Консультации», а жаль! Но зато есть «либерализаторы» — тоже ничего штучка.
— А ты молодец, Гроб! — произнес он вслух.
Похвала двух людей вызвала у робота всплеск радости.
— Я думаю, что пребывание в этом теле должно многому научить меня. Это будет как метаморфоза для гусеницы, которая должна превратиться в бабочку! Вот увидите, когда у меня появятся ноги и руки…
— Ладно, ладно! — поспешил заткнуть его Вольфрам. — Будь добр, давай поговорим об этом в следующий раз!
Глава 5
«Старая оседлая земледельческая культура оазисов Афганистана с их скученным населением, с антисанитарными условиями, как фокус вбирает в себя все болезни мира и особенно нуждается во всевозможных лекарствах. Базары Герата, Мазар-и-Шерифа и особенно Кандагара останавливают внимание числом аптекарских лавок. В одном Кандагаре их не меньше сотни. Аптекарские лавки обычно в то же время лечебницы, а аптекаря — табибы — врачеватели. Вся индийская и арабская медицинская премудрость, вписанная в огромные фолианты, находится тут же на Кандагарском базаре, в аптекарском ряду. До сих пор можно видеть еще средневековых эскулапов с огромными рукописными книгами на арабском языке, чуть не в метр величиной, в которых вписаны рецепты от всех болезней. В хорошей лавке на полках стоят тысячи разных коробочек и разноцветных бутылочек с разными семенами, снадобьями. Можно пробыть целый день в лавке и не успеть просмотреть содержимого этих коробочек, балок и склянок. Все лекарства долятся на «горячительные», «возбуждающие» и «охладительные», т. е. жаропонижающие; большое число слабительных средств разной силы; различают лекарства для взрослых, для детей, для женщин. Медицина смешана с знахарством. Тут же можно достать снадобья для привлечения симпатии. Большие лавки состоят обыкновенно из двух отделений: в одном идет продажа лекарств, в другом врачевание, изготовление снадобий. Знания передаются из рода в род, по наследству».