Он походил и на человека, и на оленя одновременно, которого нарисовал неумелый ребенок. Желтоватая шерсть светилась на кончиках белым, из изящной шеи торчали шипы, прямоходячий, с тремя длинными ногами.
Я смотрел во все глаза, забыв об оружии, а он склонился над машиной и заглянул в окно. Лицо, в котором тяжело найти что-то человеческое. Новый вид. Лучший образец слияния из всех, что я когда-либо видел.
Король Кротана. Повелитель леса.
Божество.
Восемь круглых, похожих на драгоценные камни желтых глаз изучили мою изумленную рожу. Бархатистый нос втянул в себя воздух, и мне показалось, что губы этого существа тронула улыбка.
Прежде чем я успел испугаться, он выпрямился, протрубил мелодично и загадочно, словно кит, заблудившийся в глубинах океана, а через минуту его уже не было. Он скрылся в лесу, свет погас, и мотыльки улетели.
Я сидел с колотящимся сердцем, пытаясь отдышаться и убедить себя, что увиденное мне не приснилось. Что это создание не напало на меня, а посмотрело так, как смотрит человек на забавную неопасную зверушку.
Новый вид. И возможно, я первый из людей, кто столкнулся с ним.
Воистину слияние иногда приводит к появлению совершенно невероятных форм. Это странный результат заражения и последующей болезни. Крайне редкий механизм, и никто так и не понял его причину. Что является толчком к нему и какая форма в результате получится? Известно лишь одно – требуется по меньшей мере пара особей, чтобы началось изменение.
Это просто случается. Два хвача, или толстоморда, или волчьих всадника внезапно сцепляются друг с другом, заворачиваются в кокон, чтобы спустя какое-то время появиться на свет единым, совершенно новым существом.
Например, тем же тюльпаном или еще какой, по счастью, неизвестной мне хренью. Мадлен называет это процессом эволюции. Просто раньше на появление нового вида требовались миллионы лет, а теперь хватает и пары недель. Вирус перетряхнул наши ДНК, словно стиральная машина грязное белье. Разобрал аллели, геномы, нуклеотиды, хромосомы и собрал их заново, в совершенно безумных комбинациях.
Ну что же. Даже из такого странного механизма, подарившего миру жестоких хищников, тираннозавров нового времени, может выйти нечто прекрасное.
И это… это вселяет в меня надежду.
Возможно, не все потеряно.
20 июля
Океан я ощутил через открытое окно задолго до того, как увидел.
Когда живешь рядом с ним, теряешь это очарование. Запах. Вкус. Ветер на коже. Но стоит лишь вернуться, как пьянящий аромат соли, свежести, нагретого солнцем песка, к которому примешивалась слабая нотка грозы, ворчащей далеко на востоке, – все это чертовски пьянит.
И успокаивает. И дарует силы.
Я, как всегда, остановил машину загодя, прошел по кромке пляжа, держа винтовку наготове. Но с момента моего отсутствия здесь никого не было. Никаких следов. Ни одна ловушка не потревожена.
Дом на том же месте. Я забыл открыть окна, и в помещениях настоящая духовка. Кабинет с разбитой дверью и пол, поврежденный дробью, возвращали меня в не самые приятные воспоминания.
Я распахнул окно и рухнул на кровать, думая о том, что машину перегоню чуть позже. Дорога вымотала меня, и казалось, я оставил на ней последние силы.
Я принял решение, пока возвращался. Решение, которое далось мне тяжело и от которого бежал все эти месяцы. Но, кажется, пора что-то менять.
К Мадлен схожу завтра.
21 июля
Мы познакомились с Мадлен возле корейской барбекю, в Сильверадо-Ранч, когда все началось. Я приехал в Вегас после завершения скоротечного и не самого удачного брака, чтобы перезагрузить голову. Она – на свадьбу подружки. Наши пути пересеклись в ночь, когда город охватило безумие и выстрелы не смолкали ни на минуту.
Мы оба пытались прорваться в аэропорт, еще даже не осознавая, что прежнего мира больше нет.
А после как-то так получилось, что вместе стали пробираться на восток через пламя, которое пожирало гибнущую цивилизацию. Нам везло. Мы сообразили… она сообразила, к чему все идет. И когда наступил коллапс, мы успели преодолеть большую часть пути.
Она стремилась в маленький город на побережье, между Джексонвиллом и Саванной, к своей многочисленной дружной семье. Стремилась даже тогда, когда надежды уже не было и мир вымер.
Меня ничего не держало, возвращаться некуда и не за чем, так что я отправился вместе с ней. Это было хорошее, пускай трудное и страшное время.
Я дал слово довезти ее туда. Не останавливаться, что бы ни случилось.