– О чем именно?
– Паразит опасен для нас?
Я думала, он рассмеется, мол, какая глупость… Но Игнатус просто пожал плечами. Скафандры на плече всколыхнулись и зашевелили рукавами, как зомби.
– Милочка, это я должен спросить. Вы – биолог, я – инженер.
– Но вы мудрый человек, наверно, самый мудрый, кого я знаю, у вас большой жизненный опыт…
– У меня не было такого опыта, – покачал головой Игнатус. – Я работал в кольцах Сатурна, летал в экспедицию к Сириусу, строил зонды для Солнечной короны… Я нашел для себя три простых жизненных правила.
– Так-так? – заинтересовалась я.
– Правило первое: может быть все. У любого события есть только вероятность. Она бывает высокая или мизерная, но шутка в том, что даже правильно вычислить эту вероятность мы не умеем. Лучшие физики будут трясти формулами и давать руку на отсечение, что зонд выдержит сорок тысяч градусов. А оказывается, в короне дикие вихревые токи, и зонд умирает еще на подлете. И зачем мне отсеченные руки физиков? И зачем мне физики без рук? Понимаете?
– Не очень…
– Попробую объяснить иначе. Мелисса, как вы оцениваете вероятность, что сюда долетит свет электрических фонарей с нашей далекой Земли?
– Ноль, разумеется. Три тысячи световых лет. В Древнем Риме не было фонарей.
– Однако вот он. – Игнатус Дюбуа указал на потолочные ленты.
Я опешила.
– Это совсем другое!
– Другое объяснение. А свет тот же. Согласен, его здесь быть не должно. Но он есть. Очень много невозможного случается просто потому, что мы рядом. Физика обожает наблюдателя, она сделает все, чтобы его удивить.
Я задумалась.
– Второе правило, – продолжал Игнатус. – Рассчитывай только на себя. Тогда будешь расплачиваться за свои ошибки, а не чужие. Это хотя бы справедливо, вы согласны?
Я кивнула.
– Ну и последнее правило: всегда оставайся человеком.
– Даже если в тебе паразит?
– Он всегда с нами, – пошутил Игнатус. – А вот и лифт!
В лифте на всю стену висело объявление:
В связи с угрозой паразитического светляка категорически запрещается включать свет в каютах под страхом расстрела. О любом замеченном свечении просьба незамедлительно сообщать руководителю своей группы.
– Он с ума сошел? – возмутилась я. – Какой расстрел?!
Игнатус только пожал плечами:
– Поберегите нервы, Мила. Зачем нам свет этой ночью, все равно же спать? А утром появятся комментарии, тогда и разберемся.
Мне оставалось лишь признать, что Игнатус прав. От его спокойного рассудительного голоса я успокоилась. Мы шли по коридору третьей палубы, скафандры на плече Игнатуса мягко шуршали.
– Зачем вам скафандры, Игнатус? – спросила я.
– Выписал со склада себе, жене и дочке. Пусть лежат.
– Но зачем? – удивилась я.
– И вы с Аликом себе возьмите, – посоветовал Игнатус, – потом может не быть.
Я хотела уточнить, но впереди были голоса и свет распахнутой каюты. Кажется, это была каюта Клауса.
– Тут включили свет, нарушив указ капитана! – усмехнулась я.
– Причем сам капитан… – добавил Игнатус, прислушиваясь.
Мы остановились на пороге. Посреди каюты стоял Клаус Фара, а вокруг столпились руководители групп: Шульц, Меламед, Агния Ли, Тагор и сам Марк Йоганн.
– Клаус! – возмущенно выговаривал он. – Как вообще могло такое прийти в голову?! Шульц, Агния, куда вы смотрели?!
– Я слежу за лагерем, а не за сотрудниками, – с достоинством ответила Агния Ли.
– Он со мной не советовался, – пояснил Шульц.
– Где эта пробирка?! – Марк Йоганн протянул руку. – Только не говори, что ты ее потерял!
Клаус надул щеки, открыл шкаф, достал пробирку, не глядя вручил Марку Йоганну жестом, полным презрения, и демонстративно отвернулся, скрестив руки на груди.
Марк Йоганн неспешно вынул свое любимое антикварное пенсне, нацепил на нос и принялся брезгливо разглядывать пробирку.
– Та самая пробирка? – произнес он звенящим шепотом.
– Да.
– Тот самый мертвый светляк? – просипел Марк Йоганн совсем тихо.
– Как видите!
– Я вижу только прогрызенную дырку на дне.
Клаус опешил. Он дернулся вперед, но Шульц и Джафар проворно схватили его за руки и заломили назад. Клаус не вырывался: он остолбенело смотрел на пробирку и только открывал и закрывал рот.
– Все наружу! – рявкнул Марк Йоганн. – Каюту опечатать! Клауса запереть в шлюз!
Ванда обвешивала меня датчиками, а в углу сидел Джафар Меламед, уткнувшись в свою планшетку – то ли читал, то ли разгадывал ребусы. Наконец Ванда закончила, села в кресло и уставилась в медицинский терминал.