Задача.
Я посмотрел на себя в зеркало. Уставшее худое лицо, заросшее щетиной. Глаза красные, губа треснула. Волосы не стриг черт знает сколько времени, и они торчат во все стороны, словно у безумного профессора из комиксов. Только там они обычно белые, а у меня цвета грязной соломы.
Ну что? Ты решил? Ведь она тебе наврала.
Плевать.
Кажется, да. Я решил.
Я устал бояться. Устал жить по расписанию. Устал сидеть на одном месте. Возможно, смерть собаки так на меня повлияла? Не знаю. Я понимаю, что путь на запад, откуда мы с Мадлен когда-то приехали, это, вполне возможно, дорога в один конец.
Ну и черт с ним. Надоело!
Потянувшись к рации, я нажал на кнопку.
2 июля
Уже второе. Да. Три минуты как второе число второго месяца лета. Как только начало темнеть, я остановился, где-то в Кротане. Ночью ехать опаснее, чем днем. Солнечный свет все еще защищает от тех редких личностей, у которых бешенство на ранней стадии. Хоть какой-то бонус.
Да и банально дорогу (точнее, все, что от нее осталось) видно. Не рискуешь влететь в упавшее дерево или в канаву. Так что остановился и вырубился на несколько часов. Разбудил меня стрекот. Надеюсь, что это все-таки цикады, а не какая-нибудь новая форма.
Лес звенел несколько минут, а потом все затихло, но я пока не заснул. Сижу, укрывшись с головой одеялом, пишу при свете фонарика. Почерк оставляет желать лучшего, но вряд ли кто-то это будет читать.
Дороги еще хуже, чем я думал. Надеялся проскочить лес за световой день, но, кажется, придется потратить еще и утро. Надеюсь, что только утро.
За весь день я никого не встретил.
Это хорошо. Однозначно. Никаких людей. Никаких зараженных. Одни комары. Их тут до черта, и они те еще злобные твари. Особенно когда проезжаешь мимо озер.
Видел единственную машину на обочине, въехавшую в кустарник. Внутри – мертвецы.
Сейчас почти весь мир – мертвецы. Все было просто и довольно быстро. Где-то в Техасе, а может, в Нью-Мексико какой-то парень на свою беду решил пострелять луговых собачек. Может, это был фермер, защищавший свое поле. Может, охотник, занимавшийся вармитингом. Никто не успел разобраться. Слишком быстро все случилось.
Но подранок, маленькая проклятущая белка, не успевшая доползти до норы и там сдохнуть, цапнула человека. На беду человечества, у этого грызуна оказалось бешенство, какая-то пограничная, дери ее, мутация. Так говорили в последних новостях.
Ну и понеслось.
Вспышка среди людей с совершенно нехарактерными для этого заболевания симптомами, скоростью, течением и проявлением. И пока хоть кто-то успел опомниться – поздно было вводить карантинные меры.
Все развалилось меньше чем за три месяца.
Специалист по продаже комплектующих для принтеров мало что может рассказать о происходившем дальше. Лишь догадки, редкие разговоры с выжившими, пока мы с Мадлен ехали с запада на восток, став свидетелями мировой агонии.
Бешенство – смертельная болезнь. Вирус пытался передать себя как можно большему количеству носителей. И у него получилось. Я помню тот жуткий июль и август, когда нам приходилось скрываться в Лент-Бетуин-Лейкс, подальше от дорог и городов. Самое тяжелое время.
А потом зараженные начали умирать. И как говорили по рации, это случалось не только у нас.
Миллионы. Миллиарды трупов. Кости так и остались лежать везде.
Но в вирусе вновь произошла мутация, и умерли не все. Выжили тысячи для того, чтобы те немногие, кто остался здоров, не чувствовали себя в безопасности. Эволюция, пускай странная и извращенная, взяла на себя заботу о зараженном материале, и вирус изменил людей.
Появились хищники. Достаточно умные, чтобы охотиться и поодиночке, и стаями. А потом и они стали изменяться.
Кто-то погибал, конечно же, на первой или второй форме, а кто-то двигался дальше. Создания, похожие на людей и совсем на них не похожие. Хвачи, толстоморды, тюльпаны, старенькие мамочки. У них были разные прозвища. В зависимости от штата, полагаю. Но одно содержание – если они видели нас, то старались если не убить, то передать измененный вирус дальше.
Как сказала Мадлен, а она в этом понимает куда больше, чем я: люди стали промежуточным звеном, ступенькой для появления новых видов.
Никто из нас не испытывает никакой гордости по этому поводу.
3 июля
Снова ночь. Пытаюсь собрать мысли в кучу. Очень устал. От всего, что видел. От дороги. От напряжения. По сути, ничего не происходит, а нервничаешь и потеешь, словно свинья на бойне.