– Слушай, ты не мог бы убрать от моих брюк свой сундук? – спросил он его.
В это время поезд подошел к станции. Двери открылись, и верзила, схватив Бориса за воротник, буквально вышвырнул его на платформу.
Борис, не ожидавший ничего подобного, не удержался на ногах, упал и больно стукнулся головой о скамейку. В это время двери вагона захлопнулись, и изумленная публика в лице трех женщин бросилась к Борису. Они помогли ему подняться, усадили на скамейку и, убедившись, что скорая помощь не нужна, уехали следующим поездом.
Борис сидел, прислонившись спиной к стене, и чувствовал жуткую слабость и тошноту. Подсознательно он понимал, что нужно потихоньку выбираться на поверхность, но физически не мог сдвинуться с места.
Время шло. Мимо проходили люди, часто усаживаясь рядом и вскакивая при приближении поезда. Борис наблюдал все это совершенно отрешенно, со стороны. Наконец, собрав все свои силы, он поднялся и нетвердой походкой направился к эскалатору.
Выйдя из метро, он очутился в каком-то парке. Невдалеке под двумя раскидистыми каштанами, Борис увидел замечательную скамейку, ажурную с высокой спинкой. "Нужно посидеть, – решил он, – подышать свежим воздухом и собраться с силами для возвращения домой. Скорее всего, у меня сотрясение мозга, – машинально думал он, – и непреходящая тошнота, ватные ноги – прямое подтверждение моей догадке".
Он не заметил даже, до какой станции доехал и очень смутно представлял себе, какой путь еще следует проделать, чтобы, наконец, лечь в постель. Буквально дотащив свое бренное тело до каштанов, он уселся на скамейку и постарался оставаться в состоянии покоя, дабы не травмировать свою ушибленную голову.
Он не мог сказать, сколько времени просидел так. Часы его почему-то стояли, видимо забыл завести их утром. Но тошнота и слабость в ногах прошли. Борис поднялся, огляделся и решил пройтись парком, чтобы закрепить улучшение самочувствия. И, действительно, силы вернулись к нему. В голове не было никаких мыслей, но им овладело опьяняющее чувство полной свободы и счастья.
Борис бодро зашагал по проспекту, который начинался при выходе из парка. Удивительный это был проспект. Довольно широкий, с мощенными булыжником тротуарам, усаженный липами, окруженный старинными особняками. По проспекту катили экипажи с дамами в длинных платьях и мужчинами во фраках.
Самый причудливый шляпки и зонтики мелькали то и дело у него перед глазами. "Надо же, видно кино снимают", – подумал Борис и решил посмотреть, как это делается.
Вдоль тротуаров стояли скамейки, и он снова, уже в который раз за этот день, присел. Но теперь у него было радостное и легкое настроение. Он ощущал свою причастность ко всему происходящему.
"Возможно, и я попаду в кадр, – по-детски радостно подумал он, – и стану знаменитостью". Борис усмехнулся. Одно ему было неясно, где же размещены кинокамеры. Он стал крутить головой во все стороны, но так и не обнаружил их. При этом он совершенно не расстроился.
"В конце концов, это не важно, – решил он. – Хоть побуду на съемочной площадке в этом прекрасном прошлом, таком красивом и романтичном". Возле него приостановился дама. Элегантная, удивительно прекрасная. Длинное белое платье, все в кружевах, очаровательная шляпка, туфли, перчатки до локтя.
Он взглянул на нее повнимательнее. Ему захотелось хорошенько рассмотреть ее лицо. И тут он буквально онемел. Борис закрыл глаза, понимая, что это, скорее всего, последствие его травмы. И снова открыл их, вглядываясь в знакомое, но более молодое и холеное лицо.
"Хорошо загримировали, – подумал он. – И ведь надо же, принимает участие в массовке. Вот тебе и гроза студентов".
Дама тоже с интересом посмотрела на него. Он заметил, что его вид и костюм ее просто шокировали. Борис улыбнулся ей и встал.
– Оксана Михайловна, – обратился он к даме, – Вы участвуете в съемках какого-то фильма?
Ее глаза уставились на него с таким удивлением, что ему стало неловко.
– Простите, – сказала дама, – я не поняла Вашего вопроса. Вы, видимо, обознались.
– Я, действительно, стукнулся головой, – сказал он, – возможно, получил сотрясение. Так что не пугайте меня, Оксана Михайловна, а то я решу, что моя крыша окончательно поехала.
Дама просто онемела от этих слов. Она прикрыла глаза, качнула головой, как бы отгоняя галлюцинацию. Наконец, она справилась с собой и, вновь благосклонно улыбаясь, сказала:
– Меня зовут Софья Андреевна. Как видите, Вы ошиблись. Но, главное, я не поняла Ваш вопрос относительно моего участия. В чем? Как Вы сказали?
– В съемках фильма, не так ли? – подтвердило свой вопрос Борис. – Кстати, какое кино с Вашим участием будем смотреть?
– А что это такое "съемки" и "кино"? – спросила совершенно серьезно Софья Андреевна.
– Вы меня разыгрываете, Оксана Михайловна, – заулыбался Борис.
– Вы, наверное, плохо себя чувствуете? – встревожилась дама.
– С чего Вы это взяли, сударыня, – уже слегка раздражаясь, спросил Борис.
– Ну, – дама замялась, – Вы задаете такие странные вопросы, так удивительно одеты, что я, право и не знаю, что думать.
Борис опять хотел попросить ее не разыгрывать его и уже открыл рот, как подкатила коляска и какой-то франт во фраке, легко соскочив с подножки, бросился к его даме, улыбаясь и говоря:
– Софи! Мне нет прощения, я заставил Вас ждать.