— Я совершенно уверен, что пройдет каких-нибудь шесть месяцев, и вы передумаете, — уверенно заявил он. — Я уважаю ваше желание хранить верность памяти покойного мужа, но нельзя же носить траур вечно. В наших краях минимальным приличным сроком считается полгода, и три месяца из них уже прошли.
Сара покачала головой. Ей нужно было дать ему понять, что он отвергнут, однако Она не знала, как это сделать.
— А я уверена, что и через полгода, и через год, и даже через десять лет у меня не появится никакого желания выйти замуж, — сказала Сара, думая о том, что, пока Эдвард жив, она остается замужней женщиной и, следовательно, повторный брак исключался. Но даже если бы ее муж умер, для Сары ничего бы не изменилось. Любые мысли о семейной жизни были заранее отравлены для нее горьким опытом ее жизни. Сара твердо знала, что никогда больше не поставит себя в зависимое положение и не позволит мужчине безнаказанно унижать и мучить себя. Она не хотела больше быть вещью, которую можно использовать, а потом — выбросить за ненадобностью, и не представляла себе, как другие женщины могут с этим мириться. Правда, Саре было известно, что многие мужчины — тот же Ангус Блейк, к примеру, — хорошие, добрые и мягкие люди, однако, по ее глубокому убеждению, брак был лотереей, и снова рисковать всем она не хотела. Сару не пугала мысль о том, что ей придется прожить остаток жизни одной, однако убедить в этом лейтенанта Паркера ей так и не удалось. Больше того, его уверенность в том, что миссис Фергюссон срочно нужен новый муж, разделяла половина мужчин Бостона.
— Вы должны радоваться тому вниманию, которое оказывают вам мужчины, душечка, — увещевала Сару Белинда Блейк, когда Сара начинала жаловаться, что ухажеры буквально не дают ей прохода. — Вам остается только выбирать, милочка, и я уверена, что вы сумеете найти добропорядочного джентльмена, с которым вам захочется связать свою судьбу.
— Но я вовсе не хочу ни с кем связывать свою судьбу! — возражала Сара. — И ухажеры мне не нужны!
— Правильно, милочка, правильно! — кивала головой миссис Блейк. — Вам нужен муж, и как можно скорее.
Как-то Сара забылась, и, когда Белинда Блейк снова попыталась «утешить» ее подобным образом, она бездумно выпалила:
— Что им всем от меня надо? В конце концов, я — замужняя женщина!..
Тут она осеклась, поняв, что она сказала, и поспешила поправиться:
— ..По крайней мере, я привыкла так думать…
В общем, все эти ухаживания — полнейшая чепуха;
Я совершенно уверена в этом!
— Ну конечно, чепуха! — неожиданно согласилась с ней миссис Блейк. — Брак — это такое блаженство, что по сравнению с ним все эти ухаживания кажутся настоящей ерундой. И все же одно не бывает без другого.
Тут Сара поняла всю безнадежность своих объяснений и сдалась. Во всяком случае, она больше не предпринимала никаких попыток объяснить свою позицию ни Белинде Блейк, ни кому-либо другому.
В начале декабря произошло некое событие, которое неожиданно подтолкнуло Сару к осуществлению ее заветной мечты. На одном из званых вечеров она познакомилась с Амелией Стокбридж и с ее мужем. Полковник Стокбридж командовал гарнизоном в Дирфилде — в том самом Дирфилде, о котором Сара слышала от ее попутчика Абрахама Левитта, — и несколькими укрепленными фортами, протянувшимися цепочкой вдоль реки Коннектикут. Разговаривать с ним Саре было чрезвычайно интересно. О тех краях полковник знал почти все и был рад поделиться своими сведениями с очаровательной миссис Фергюссон. Он даже не заметил, что она устроила ему форменный допрос, расспрашивая его, хороши ли земли в окрестностях Дирфилда и не слишком ли воинственно настроены местные индейцы.
Сара очень удивилась, когда полковник сообщил ей, что индейские племена не доставляют им почти никаких неприятностей.
— В нашем районе осталось совсем мало нантикоков и вампаногов, и они уже давно нас не беспокоят, — сказал полковник. — Нет, конечно, иногда возникают проблемы из-за «огненной воды» — так индейцы называют крепкое спиртное — или споры из-за охотничьей территории, однако нас это почти не касается.
Он говорил так, словно Дирфилд был приятным и тихим курортом, и Сара, которая была наслышана об опасностях, подстерегающих белого на неосвоенных землях, усомнилась в искренности его слов.
— Ну, конечно… — Полковник смущенно откашлялся, ибо осведомленность Сары и ее острый интерес застали его врасплох. — По весне, когда начинается ход лосося, в наших местах появляются многочисленные группы ирокезов. Кроме того, всегда существует опасность, что с севера проникнет военный отряд могауков. Именно они чаще всего тревожат поселенцев, но мы уже давно их не видели.
Полковник умолчал о том, что год назад могауки вырезали целую семью поселенцев, не пощадив и семерых детей, всего в нескольких милях к северу от Дирфилда. Впрочем, с тех пор индейцы действительно не показывались в окрестностях городка, и он почти не покривил душой, сказав, что ни он, ни его солдаты не подвергаются никакой серьезной опасности.
— Самые опасные и воинственные племена обитают на западе, — продолжал полковник. — Главное, чего мы боимся, это того, что шауни и Майами начнут распространяться на восток, однако лично я считаю, что дальше границы Массачусетса они вряд ли продвинутся. Впрочем, существует мнение, что это им вполне по силам. Собственно говоря, именно эти два племени и есть главные возмутители спокойствия в нашей зоне, и наш президент очень этим озабочен. Он считает, что индейские войны и так обошлись нам слишком дорого. Конечно, краснокожих можно понять — ведь они потеряли большую часть своих земель, но никто не собирается позволять им беспрепятственно кочевать по всей стране и убивать поселенцев. В настоящее время сдерживанием этих племен занимаются регулярные части, но, насколько я слышал, им порой приходится по-настоящему жарко…