— Почему ты рада? — спросила она. — Неужели для тебя это имеет какое-то значение?
— Ага, — произнесла Пеппер, с веселым одобрением глядя на Ники Дерзкая сестричка, а? Карты на стол и давай играть в открытую.
— А что еще нам остается делать? Ходить вокруг да около, делая вид, что у нас нормальные семейные отношения?
— Да, это было бы глупо, согласна, — подтвердила Пеппер. — Ну что ж, объясню. Почему я решила с тобой связаться? Во-первых, потому что я безумно любопытна. Понимаешь, Ники, существование твоей матери и твое не было секретом. Такой человек, как мой отец… — Пеппер вдруг остановилась, затем поправилась:
— Я хочу сказать, наш отец… Ну, короче говоря, он всегда сам все решал и никогда не терпел никакого вмешательства. Он сам определял правила игры для себя и имел возможность платить за то, чтобы все делалось, как он желает. Поэтому он не очень-то тщательно скрывал ваше существование — лишь бы оно не стало «официальным», чтобы нигде не было зафиксировано на бумаге или в документах. Но разговоры были всегда, а поскольку я тебя никогда не видела, то мне ужасно хотелось посмотреть, какая ты…
Ники почувствовала, что начинает злиться. Ей совершенно не импонировала мысль о том, что ее пригласили, лишь повинуясь какому-то капризу — для того, чтобы разглядывать под микроскопом. Однако она сдержалась. Она сама напросилась на это, требуя, чтобы с ней говорили откровенно.
Теперь Пеппер спустила ноги на землю и повернулась лицом к Ники.
— Но это еще не все. Мне всегда казалось, что с тобой поступили не очень-то справедливо — держа на расстоянии от семьи. В сущности, единственное различие между мной и тобой в плане семейных отношений — это то, что моя мать оказалась потверже характером. Может быть, она и спала с X. Д. прежде, чем он надел ей кольцо, но лишь для того, чтобы заманить его в ловушку, а уж потом она вцепилась в него, пока не получила всею, что хотела. — Она положила руки Ники на колени. — Понимаешь, детка? Твоя мамочка отдалась ему по своему желанию и его просьбе, и он бросил ее в конце концов — с тобой вместе. Но теперь его нет… И я решила, что, возможно, пришло время и тебе вступить в этот клуб.
Ники опять внимательно посмотрела на Пеппер Хайленд. Было очевидно, что они совершенно разные люди, но вряд ли различие между ними стало бы больше или меньше, если бы они росли вместе как родные сестры.
Пеппер чуть улыбнулась, как бы догадываясь, о чем думает Ники.
— Ну, а теперь иди и устраивайся. А потом я тебе покажу здешние достопримечательности. Ладно, малышка?
— Хорошо, — сказала Ники, — все прекрасно. Кроме, пожалуй, одного…
— Догадываюсь, — сказала Пеппер. — Ты не хочешь, чтобы я называла тебя малышкой.
Ники не могла не улыбнуться.
Горничная, которая все время маячила где-то у дома, отвела Ники в комнату для гостей, огромную, меблированную как для испанской принцессы. В центре стояла большая старинная кованая кровать под балдахином, вся в прихотливых завитушках. Рядом с ней большой, украшенный купидонами шкаф и обитое шелком кресло. На окнах и на кровати висели легкие шторы из тонкого кружева. Через приоткрытую дверь Ники было видно отделанную зеленым мрамором ванную. Она еще никогда в жизни не спала в столь роскошной комнате.
Ее чемоданчик стоял у стены, но когда она подняла его, чтобы разобрать вещи, то обнаружила, что он пуст. Все ее вещи были развешаны в шкафу, разложены по полочкам в комоде и в ванной.
«Так вот что значит быть богатой, — подумала она. — Ничего безобразного, никакой физической работы, жизнь в окружении красоты». Она почувствовала приступ злости по отношению к Хайленду, который не дал ей возможности жить так же…
Но возникшая тут же мысль свела на нет эту мгновенную вспышку гнева. А захотела бы она поменяться местами с Пеппер Хайленд? Стать ленивой и избалованной, не иметь никакой цели в жизни? Нет, Ники нравилось быть самой собой. И какой толк кого-то ненавидеть? Тем более сейчас, когда уже сделаны первые шаги к примирению.
Даже если они с Пеппер никогда не станут близкими людьми, подумала Ники, это вовсе не означает, что у них вообще не окажется ничего общего.
Они вдвоем отправились кататься в открытом «бентли». Пеппер в модном ярко-оранжевом костюме из парашютного шелка сидела за рулем. Проезжая по Беверли-Хиллз, Пеппер показывала ей дома бывших и нынешних кинозвезд, затем они направились на Родео Драйв, чтобы сделать кое-какие покупки.
Поскольку Пеппер была с Ники весьма откровенна относительно себя и своих целей, той было с ней достаточно легко и просто. Проезжая по холмам Беверли, Пеппер призналась ей, что и она и Бейб не очень-то жалуют Дьюка, и оба обижены на то, что в своем завещании X. Д. оказался гораздо более щедрым по отношению к их единокровному брату.
— Господи, да кому я жалуюсь! — вдруг перебила себя Пеппер, улыбнувшись Ники. — Ведь ты же вообще ничего не получила, насколько мне известно.
Вначале Ники захотелось сменить тему. Учитывая ее собственное положение, ей казалось, что жалобы Пеппер были весьма бестактны и неоправданны. Однако она напомнила себе, что одной из причин ее приезда сюда было желание как можно больше узнать об этой семье.
— Я и не надеялась что-нибудь получить по завещанию. Того, что я имею сейчас, мне вполне хватает. Я только надеюсь, что эта поддержка не прекратится.
— Так, значит, ты что-то получаешь?..
Ники объяснила ей условия своего содержания через посредство «Хайленд Тобакко» на обучение и жизненно необходимые расходы.
Пеппер выслушала ее и задумалась.
Ники почувствовала, как ее одолевают сомнения. Может, не надо было рассказывать Пеппер все подробности о тех выплатах, которые она получает. Может быть, она вообще зря приехала?
Но затем они отправились по магазинам, и, перемещаясь из одного дорогого магазина в другой, Ники восхищалась щедростью Пеппер. Хоть она и возражала, ей накупили и дорогих блузок, и платьев, и поясов, и много других модных аксессуаров. И, если честно, то Ники очень нравилось приобретать новые платья и прочие вещи, очень модные и красивые, которые она бы никогда не купила сама. Покидая один из магазинов в замшевой юбке и ковбойской рубашке с бахромой, она почувствовала, что как бы вышла и из самой себя тоже, что в ней появилась какая-то уверенность в себе, присущая Пеппер. Неужели она бы себя все время так чувствовала, если бы воспитывалась в богатстве, как Пеппер?