— С ней все в порядке? — спросила Ники.
— Сейчас да. — Уилл тяжело опустился в кресло. — Это ревматоидный артрит. Он у нее появился после того, как родилась моя сестра Элли. Но сейчас она страдает не только от болезни, но и от лекарств. Шесть операций. Меня убивают ее страдания, но врачи больше ничего не могут для нее сделать.
— Как жаль, — сказала Ники.
— Когда она впервые заболела, я мечтал о том, что стану таким богатым, что сумею излечить ее…
Казалось, что Уилл погружен в свои собственные мысли. Но потом он встряхнулся.
— Пойдемте, — сказал он, поднимаясь со своего места, — я вам покажу дом.
Комнаты, которые видела Ники, были очень красивыми, с мраморными каминными полками, резными ажурными решетками, но большей частью пустыми. Это навело ее на подозрение, что мебель, как и земля, была продана в тяжелые времена.
— Мы используем только пять или шесть комнат, — сказал Уилл извиняющимся тоном, — остальные закрыты. Мама говорит, что она хочет реставрировать дом, когда удача опять вернется к Риверсам. Я пообещал ей, что так и будет. Только не знаю, как этого добиться.
Он остановился и открыл дверь в комнату, где стояло маленькое фортепиано, заваленное нотами, а на стенах висели два банджо и гитара.
— А вот этой комнатой пользуюсь я. Когда мне не очень хочется спать, то сочиняю по ночам. Я занимаюсь этим здесь внизу, чтобы не потревожить маму во время отдыха.
Ники заметила на стене какую-то бумагу в рамке. Подойдя поближе она увидела, что это был диплом Университета Северной Каролины, выданный Уиллису Этану Риверсу 5 июня 1972 года. Интересно, подумала она, до какой степени — он играет в сельского парня? Кто же такой настоящий Уилл Риверс, человек, который вырос в громадном плантаторском доме, табачный фермер, завидный жених, кантрист? Может ли настоящий Уилл сочетать в себе все это?
Даже если и может, сказала себе Ники, он все равно не в ее вкусе.
Глава 21
В тот день, когда должна была начаться посадка табака, Ники поднялась до зари, и когда приехали Джим и Бо, она уже ждала их с крепким кофе и яичницей с ветчиной. Сама она была слишком взволнована, чтобы есть и, выпив чашку кофе, с удовольствием наблюдала, как едят мужчины. Затем они вышли в поле.
В своей обычной мягкой манере Джим показал Ники, как готовить грядки для рассады. — Берете пол-унции семян, вот столько, на каждую сотню квадратных ярдов. Затем добавляете удобрения и перемешиваете с золой и мелким белым песком…
Два дня она и ее люди готовили грядки, работая от восхода до заката, прерываясь лишь на полчаса в полдень, чтобы перекусить. Когда все было готово, они укрыли грядки, чтобы защитить их от внезапных изменений температуры, животных и насекомых. Из брошюры, которую дал ей Уилл, Ники знала, что она может рассчитывать получить с каждого квадратного ярда грядки от пятнадцати до двадцати пяти тысяч растений — хотя Джим добавил, что этого можно ожидать только в том случае, если на то будет воля Божья. С момента, когда табак был посажен, и на протяжении последующих трех-четырех месяцев такое количество насекомых, болезней и сорняков нападало на него, что Ники могла только представить, чего будет стоить вырастить хороший урожай.
Следующие две недели они работали на выжженных полях, очищая их и готовя к высадке рассады. Работая в поле, Ники чувствовала себя родителем, готовящим колыбель для ребенка, который должен был появиться на свет. Впервые в жизни она делала настоящую работу, своими силами, начиная с самого начала, вместо того чтобы чувствовать себя актером в пьесе, написанной другими.
Спустя восемь недель рассада была готова. Уилл обещал помочь ей с техникой. Но два дня лил дождь, и Джим принес Ники плохие новости. Почва была очень сырой, всю работу нужно было делать вручную. Когда он увидел растерянность на ее лице, то дотронулся до маленькой Библии, которая лежала у него в кармане, и сказал:
— Господь все делает неспроста, мэм. Вручную делать эту работу тяжелее, но мне нравится думать, что наградой нам будет урожай.
— Надеюсь, Джим. О Господи, я надеюсь на это! Высадка рассады заняла более двух недель, но никто не жаловался. Именно в это трудное время Ники узнала настоящую цену своим работникам. Она наблюдала, с каким терпением Джим обращается с Бо, и когда она похвалила его доброту, он опять ответил ей цитатой из Библии — о том, как Господь велел страдать.
Ники заметила, что когда она пользуется некоторыми жестами при общении с Бо Хансеном, то он понимает ее быстрее. Однажды вечером она наткнулась на него у сломанного «бьюика» Элл. Бо сидел за рулем и представлял, что ведет машину. Ники сказала, что машина испорчена и не может ездить. Тогда Бо вылез из машины, поднял капот и показал на двигатель, а потом на себя. Она поняла, что он хочет починить машину, и решила, что тут ей терять нечего. Она кивнула и достала из кармана несколько банкнот, давая ему понять, что заплатит за дополнительную работу. Счастливая улыбка Бо тронула ее сердце. В рабочей одежде, которой его снабдили родители, Бо представлял собой жалкое зрелище, а ведь ему нужно было так немного, чтобы почувствовать себя счастливым.
Желая облегчить нищую жизнь Бо, она отправилась в город и купила ему рабочий комбинезон, несколько рубашек и джинсовую куртку. Прежде чем вручить подарок, Ники два раза постирала вещи, чтобы у них был не новый вид, затем засунула их в багажник «бьюика». Настал момент, и они с Бо обнаружили их, тогда Ники предложила ему взять одежду, потому что ей она не нужна.
По вечерам она стала приглашать своих работников — мужчину, которого никто не ждал, и юношу, в семье которого было слишком много ртов разделить с ней ужин.
— Мой отец работал у отца Уилла, сказал однажды вечером Джим, после того как они закончили ужин яблочным пирогом и кофе.
— Каким он был? спросила Ники.
— Джон Риверс был суровым человеком. Но честным и справедливым. Богобоязненным и любящим своих близких. Ники решила удовлетворить свое любопытство.
— Странно, что Уилл не женат, — расспрашивала она.
— Не потому, что никто не хочет, это уж точно. Ники и сама это понимала.