Жаль, что никогда не пробовала играть в теннис. Красивая игра, и у ракетки — струны, совсем как у скрипки. Или… у Диминой гитары. Нет, не нужно никакого тенниса!
А отдохнуть — нужно. У католиков во время мессы сидят, а православную службу слушаешь стоя.
Ноги в последнее время стали слабеть.
Какой хороший скверик! Прямо оазис посреди раскаленной столицы. Говорят, такой жарищи, как в этом году, не было уже семьдесят лет. А тут, под деревьями, влажно. Вон, даже грибы растут. Шляпки у них белые — это не то поганки, не то шампиньоны. Но наклониться и посмотреть нет сил…
Замечательно, что тут много скамеек. И старичкам, и влюбленным, и мамочкам с детишками есть где посидеть. Ага, вот и свободная. Можно занять, никому не помешаешь.
Скамейка удобная, как диванчик, со спинкой. Положить скрипочку рядом — и тогда никто не примет за бомжа. Подумают, к примеру, что это студентка консерватории устала после трудных экзаменов.
Ну и напрасно. Бомжиха и есть. Убогая.
Богом любимая?
Но об этом можно подумать потом… после сна.
Когда Катя проснулась, уже почти стемнело. Она резко села на скамейке. Мучило какое-то необъяснимое ощущение: происходит — или уже произошло — что-то необычное. И непонятно — плохое или хорошее.
Проверила: скрипка на месте. Осмотрелась: никого вблизи не видно. И не слышно.
Только запах… одуряющий запах цветущего жасмина… когда-то он так же накатывал на нее.
И этот пейзаж…
При свете дня она ничего необычного в нем не заметила, а теперь, в полутьме, он приобрел знакомые очертания.
Никаких сомнений быть не может: Катя однажды уже побывала на этом самом месте. И даже сидела на этой самой скамейке. Даже позвоночник как будто помнит прикосновение ее изогнутой спинки…
Да, тогда было так же темно. Но кто-то — ну же, память, подскажи! — кто-то находился рядом, Катя была не одна.
Этот кто-то был безымянным незнакомцем. Нет, потом он назвал свое имя:
— Федор. Пименов.
Кто знает, возможно, кружила она в этих местах не из-за Бутырки вовсе, и уж тем более не из-за Ираиды, а ради того, чтобы вновь оказаться в этом старом сквере на Миусах?
Тогда, через Федора, к ней пришло спасение. А теперь?
Теперь это вряд ли возможно. Пусть в Катиной жизни многие события и повторяются циклично, однако иногда — «с точностью до наоборот».
Тогда, наверное, Бог еще считал ее своей любимицей. Теперь она просто убогая.
Сразу раздалось множество сокрушительных взрывов.
Что это? Началась война?
Вспышки, слепящие вспышки повсюду — справа, слева, сверху. И непрекращающийся грохот, грохот, грохот.
С ним слились жуткие завывания сирен вперемежку с разноголосым бибиканьем и присвистами. Это включилась сигнализация у припаркованных поблизости автомобилей.
Бежать! Но куда?
Катя вскочила на ноги, но ее тут же сбила на землю, почти контузив, лавина невиданного ливня.
Поток дождя несся не с неба, а горизонтально, параллельно земле. Катя получила удар в живот и в лицо. Как-то раз в детстве она так же больно стукнулась о воду, когда училась прыгать с вышки в Волгу. Нет, сейчас было гораздо больнее, до тошноты…
Изо всех сил инстинктивно заставляя себя остаться в сознании, она с трудом заползла под скамью. Но этим убежищем оказалось возможно пользоваться лишь считанные минуты.
Сквер превращался в море. Вода поднималась и скоро подошла к нижней поверхности скамейки, не оставляя зазора для дыхания. Пришлось выбираться на открытое пространство.
Футляр со скрипкой остался на скамейке, но Катю уже отбросило далеко в сторону.
Вспышки молний, как будто резонансом, провоцировали такие же вспышки памяти.
Наше Рыбинское водохранилище… верхушка затопленной колокольни возле города Кашина…
Урок истории. Учительница рассказывает, как фашисты планировали затопить Москву и превратить в гигантское рукотворное море… Даже гранит завезли для облицовки набережных, теперь этими плитами отделаны дома на Тверской…
Тверская… проститутки, сутенеры и клиенты. Федя.
Федя!!!
Уже по колено в воде, пригибаясь, падая и захлебываясь, она побрела туда, где еще угадывался верхний краешек невысокой ограды сквера.
Зачем? Непонятно. Лишь бы куда идти. Казалось, что бездействие более губительно, чем любое движение.
С душераздирающим треском, который тотчас же был заглушен громовыми раскатами, прямо перед ней рухнуло старое, мощное дерево. Ветви даже царапнули ее по лицу. Еще бы капельку, какой-то метр, и…