Я направляю член внутрь меня, я вся мокрая. Я наслаждаюсь ощущением его толщины, наполняющей меня. Оседлав его, и двигаюсь как наездница.
Его руки скользят по бокам моей талии к моей груди, и он касается её, его большие пальцы скользят по моим твердым соскам.
Он опять спускается к моей талии и крепче сжимает её, его руки сильно прижимают меня к его члену, его толчки становятся короче и чаще.
— Катя, — говорит он, — Я сейчас, блять, кончу, — а я на краю, так близко, что вот-вот рухну.
Я резко выпрямляюсь в постели, стук в груди имитирует пульсацию между ног. Мои соски прижимаются к ткани лифчика. Что за чёрт, это просто сон.
Серебряный утренний солнечный свет струится через окно спальни, и я не могу поверить, что проспала всю ночь. Последнее, что я помню, это то, как я положила голову на подушку, чтобы просто закрыть глаза на мгновение, думая, что это только вопрос времени, когда мой отец поднимется наверх, чтобы поговорить о помолвке.
Я соскальзываю с кровати и иду по коридору в ванную.
Сняв футболку, я вздрагиваю от мокрого пятна на спине, где я вспотела. Я бросаю её на пол и снимаю джинсы. Зубная щетка. Мне нужна зубная щетка. Я копаюсь в шкафчике над раковиной в поисках, а затем наклоняюсь и дергаю ручку на шкафчике внизу.
Прохладный поток воздуха обрушивается на меня еще до того, как мои уши успевают уловить звук открывающейся двери ванной, и я тут же вздрагиваю.
— Хорошие трусики.
Я оборачиваюсь и вижу Громова в дверном проеме, его волосы выбритые по бокам, длинная часть взлохмачена, торчат во все стороны. Без рубашки. На нем пижамные штаны из серого хлопка, ткань настолько тонкая, что цепляется за каждую частичку его тела. То, как они драпируются, делает ситуацию еще хуже, чем если бы он стоял здесь передо мной голым. То, как он выглядит, просто кричит о сексе, особенно учитывая тот факт, что у него стояк.
И я не могу перестать смотреть на это.
Громов замечает и ухмыляется, — Тебе нравится то, что видишь? — спросил он, — Ты можешь попробовать его еще раз, если хочешь. Я не против.
— Ты дурак? — шиплю я, — Ты в моей ванной. И дверь настежь открыта, — и я стою в нижнем белье, и только сейчас до меня доходит. Я прикрываю грудь рукой и тянусь к груде одежды на полу. Боже мой, я ношу бабушкины трусы.
Он входит внутрь и закрывает за собой дверь, — Так лучше?
— Это не было приглашением, — говорю я, — Что с тобой? Убирайся из моей ванной. У тебя нет границ?
— Ты только что жаловалась, что дверь открыта, — говорит он, — Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь увидел, как ты пялишься на мой член, как будто это кусок стейка, а ты голодное животное.
— Ты точно дебил, — говорю я, стиснув зубы, — Отвернись, я оденусь.
Я почти удивляюсь, когда он действительно это делает, и с трудом засовываю ноги обратно в джинсы.
— Ты уверена, что хочешь надеть эти джинсы? – спросил он, — Просто, эти трусики не совсем… откровенны., тогда на тебе было кружево.
Я содрогнулась от того, что он только что видел меня в трусах размером практически с простыню, — Я думала, мы договорились никогда больше не говорить об этом инциденте. Почему ты все еще здесь? Я сказала тебе уйти.
— Инцидент? Это так теперь называется?
Он повернулся, а я пользуюсь случаем, чтобы задержать взгляд на его голой спине. Его мускулы четкие, от плеч вниз по всей длине его подтянутого тела, V-образная форма его спины переходит в конус, где его талия частично скрыта лентой на брюках. Я делаю паузу, останавливаясь, чтобы проверить его идеальную задницу, вспоминая, как я чувствовал ее в своих руках той ночью.
Громов оборачивается и ловит меня, и я чувствую, как мое лицо краснеет. Он бросает на меня такой самодовольный взгляд, который говорит, что он знает, что я его осмотриваю. Его член все еще тверд, как камень, и мне интересно, нормально ли это. Это не может быть нормальным, верно? У него должно быть какое-то заболевание. Для него не может быть обычным вести такой разговор с гигантской эрекцией. И я имею в виду это буквально. Он не совсем маленький.
Тот факт, что он стоит здесь, меня раздражает, — Ты понял, что я имела в виду, что тебе нужно выйти отсюда, а не закрывать за собой дверь и оставаться внутри. Очевидно же. Нормальные люди так не поступают, — я указываю на его штаны со стояком, — Ты собираешься что-то с этим делать?
— Ты хочешь помочь мне что-нибудь с этим сделать, принцесса? — спрашивает он с хрипотцой.