Да, сон бежал от нее, но, чувствуя себя в безопасности за толстыми стенами и тяжелой дверью, к которой на всякий случай был придвинут еще и стул, Нинон наконец-то перестала паниковать после происшествия в музее и смогла трезво решить, как быть дальше. Прожить остаток своих дней, если это вообще можно было назвать жизнью, в местах, подобных этому, ее не устраивало. Во что она превратилась? В последнее время она только и делала, что спасалась бегством, никогда не встречаясь с врагом лицом к лицу. Хуже того, вот уже двадцать лет, как она не может позволить себе завести друзей, по крайней мере из числа людей. И у нее не было ни близких людей, ни любовников с тех пор, как умер Сен-Эвремон. Она была одна, не считая мышей и мух… и кота.
Словно в ответ на ее мысли из замочной скважины выполз маленький таракан и пробежал по спинке единственного в комнате стула. Он остановился на полпути и поднялся на задние лапки. Казалось, он насмехается над ней: «Buenos noches, Senorita gringa. Добро пожаловать в эту perrera, пристанище для бродяг и отщепенцев. Я уверен, теперь вы останетесь с нами навсегда. Моя миллионная родня и я с удовольствием познакомимся с вами поближе, будем спать с вами, делить пищу, плескаться в выгребных ямах. Я отлучусь ненадолго, чтобы сообщить им о вашем приезде. Устроим сегодня вечеринку?» Затем он пропел: «Porque necessito marijuana que fumar».
La cucaracha сказал бы еще что-то, если бы Коразон не посчитал нужным его съесть, а поскольку таракан издевался над ней, Нинон позволила коту насладиться трапезой. Не то что бы она была без ума от его новых предпочтений в еде, но не думала, что от насекомого будет много вреда. Тем более что год назад он пристрастился к употреблению горных скорпионов, даже несмотря на то, что яда в них хватало, чтобы лишить кота всех девяти жизней и в придачу расправиться с неистребимыми бородатыми козлами. Он также скучал по замороженному зеленому горошку и был настроен крайне негативно к произошедшим в его рационе переменам.
Нинон смотрела, как он ест, — для нее это была возможность отвлечься, пусть даже по столь отвратительному поводу. Однако уничтожение насекомого длилось недолго, и вскоре они с Коразоном снова размышляли в тишине, такой же глубокой и торжественной, как безмолвие храма, но от которой хотелось застрелиться.
Она прекрасно понимала, что в конце концов придется прекратить бегство от Сен-Жермена и продумать план столкновения с заклятым врагом. Этот человек сейчас был известен как Рамон Латигазо, крупный владелец недвижимости, но уж она-то знала, что под этой маской скрывается сын Черного человека. Именно Рамон, он же Сен-Жермен, был сыном того самого змея-искусителя, предложившего ей плод с дерева несчастий. Это он гнался за ней, а не Черный человек собственной персоной. Об этом следовало помнить. Потому как одно дело отец, и совсем другое — сын. Черный человек погиб в Нью-Йорке на прошлое Рождество от руки лорда Байрона — да благословит его Господь за то, что избавил мир от этого полоумного чудовища. У противника, с которым она столкнется сейчас, свои сильные и слабые места.
Следующий шаг в их танце смерти может быть за ней, если она решится его сделать. Она была не в восторге от этой мысли, но стоит ей перейти в наступление, начать отстаивать свои интересы, как шансы на выживание существенно возрастут.
Единственным положительным моментом в покушениях Сен-Жермена на ее жизнь было то, что Нинон больше не чувствовала себя виноватой за то, что собирается стереть его с лица земли. На угрызения совести не оставалось времени. Это будет не убийство, а самооборона. Ее сознание, в котором скопились опыт и знания нескольких прожитых жизней, хорошо развитая логика и саднящие душу воспоминания, постепенно угасало. Она чувствовала, как начинает понемногу раскисать. Ее былая способность казаться уверенной в себе, контролировать выражение лица, сдерживать рвущиеся наружу эмоции тоненькой струйкой мучительно вытекала наружу. С каждым днем она все меньше походила на человека. Ее легкие возвращались в прежнее упадочное состояние. Но даже не это теперь толкало ее на борьбу с Сен-Жерменом и поиски темного дара Мексики — дара, который наверняка станет ее проклятием, если она до сих пор еще не проклята. Нет, она искала способ обрести былые силы не для того, чтобы спасти жизнь или избавиться от боли, а чтобы остановить Сен-Жермена, пока тот не впустил в мир новое зло. А в том, что он задумал нечто подобное, она ни на секунду не сомневалась.